Внизу он нашел агента Губера.
— Она пробовала бежать, — прошептал он. — Крафт следует за ней по пятам.
— Следует! — раздражительно повторил комиссар. — Надо было не следовать за ней, а задержать ее. Куда она направилась?
— По старой дороге, к мосту Риальто.
Пароход уже давно не ходил, и, как назло, не видно было ни одной гондолы. Оставался сухопутный путь.
Во весь дух помчался комиссар через площадь Святого Марка к мосту Риальто.
Барон фон Сфор и полицейский агент с трудом поспевали за ним.
Запыхавшись, добежали они наконец до моста Риальто. Прошло пятнадцать минут, полчаса. Никого не было видно!
Агент Губер был послан к Палаццо дель Анджело. Вместо него вернулся второй агент.
Он сообщил следующее:
— Мы с Губером караулили замок, как вдруг увидели, что задняя калитка тихо отворилась и из нее вышла баронесса. Одета она была на этот раз в свое собственное нарядное платье. Внимательно смотрела она по сторонам. Не видя нас, она быстро перешла на другую сторону улицы и, скрываясь в тени домов, миновала Палаццо Бьянко Канелло и вышла на площадь за церковью Святого Марка. На площади она бросилась бежать, видимо, опасаясь встретить знакомых. Тогда я послал к вам Губера, а сам последовал за ней. Около вашей гостиницы она остановилась, бросила взгляд на ваши окна и хотела было обойти отель, но свисток Губера испугал ее. Она оглянулась и бросилась бежать по направлению к дому.
— Значит, она теперь у себя? В этом не может быть никакого сомнения?
— Никакого. Я собственными глазами видел, как она вошла, и не отходил от дверей, пока меня не сменил Губер.
— Значит, мы напрасно волновались, — проговорил барон.
Комиссар не ответил.
— Не спускайте глаз с замка, — приказал он агенту, — особенно утром, в те часы, когда отходит скорый поезд.
Медленно отправились комиссар и барон к гостинице.
Барон молчал.
— Она пробовала бежать, это несомненно, — продолжал комиссар, — слишком уж мы ее затравили. Да, с такой женщиной надо держать, как говорится, ушки на макушке.
— Неужели мне придется уехать завтра с вами, доктор? — осведомился барон.
— А вам бы больше хотелось остаться здесь? — усмехнулся доктор Мартенс. — Впрочем, в вашем положении это понятно! Пожалуй, оставайтесь. Это даже лучше. Но я беру с вас слово, что ваше зрение и слух будут заняты не одной только прекрасной Марией. Вы должны зорко следить за всем, что здесь будет происходить.
Усталые и измученные добрались наши путники до отеля, где им наконец удалось заснуть.
Рано утром на следующий день доктор Мартенс был уже у Палаццо дель Анджело.
Агент дежурил на своем посту, но не мог сообщить ничего нового. Остаток ночи прошел спокойно. Видимо, баронесса не решилась на новую попытку к бегству.
Днем комиссар нанес прощальный визит австрийскому консулу, затем уложил свои вещи и уже готовился отправить их на вокзал, когда ему подали записку от баронессы.
«Любезный доктор, — писала она, — согласно условию, я выеду сегодня с поездом, отходящим в восемь часов двенадцать минут вечера. Прошу вас еще раз, не говорите со мной на вокзале, так как мне хотелось бы возможно спокойнее проститься с семьей. Мне оставлено маленькое купе первого класса».
Комиссар пешком отправился на вокзал. Внимательно изучив расписание, он убедился, что скорый поезд на Вену действительно отходит в восемь часов двенадцать минут. Двумя минутами позже шел почтовый в Рим.
Обратившись к начальнику станции с просьбой оставить ему отдельное купе, доктор Мартенс узнал, что места все заняты и последнее купе заказано несколько часов назад сенатором Кастелламари.
Взяв билеты для себя и своих агентов, во избежание лишней проволочки вечером, комиссар вернулся в отель.
Здесь он написал подробную телеграмму начальнику тайной полиции Вурцу, извещая его о своем приезде с баронессой, и сделал агентам необходимые распоряжения и указания.
Губера командировали на вокзал со строгим приказанием идти за баронессой до дверей купе и не отходить от вагона, пока не тронется поезд. Агент Крафт должен был дежурить у палаццо и подать сигнал об отъезде баронессы.
Сам комиссар намеревался наблюдать с другой стороны канала за появлением баронессы и ехать за ней следом.
К половине восьмого все были на местах.
Сквозь легкую дымку облаков виднелся бледный, узкий серп луны, озарявший слабым мерцающим сиянием черную золотистую линию канала.
Было темно и тихо. Мраморные палаццо неясно отражались в темном зеркале вод. Смутными пятнами вырисовывались старинные, многоцветные гербы на фасадах домов. Издали доносилась серенада под мерный шум волн, рассекаемых гондолой. Мягкий тенор с чувством пел знаменитый «Vorrei morir» Тости. Слышались взмахи весел, цветными точками мелькали огоньки фонариков.