Когда доктор Шпехт вошел в комнату, присутствующие как раз были заняты составлением протокола.
— Адольф Штребингер был убит выстрелом из револьвера, пулей девятимиллиметрового калибра, — диктовал один из полицейских.
— Постойте, — остановил его начальник тайной полиции, — эта рана не может быть нанесена оружием такого большого калибра.
С этими словами Вурц поднял лежавший на полу револьвер и поднес его к лампе.
— Ну, конечно, все патроны еще находятся в барабане.
Он посмотрел сквозь дуло на свет.
— Из этого револьвера вообще еще не стреляли.
Только теперь заметил он доктора Шпехта, выжидательно остановившегося у дверей.
— А, добрый вечер, доктор. Какова история! Вы уже знакомы с подробностями?
Комиссар ответил отрицательно.
Вот в кратких чертах картина преступления.
Часов в девять вечера сторож Штольценгрубер, находившийся на дежурстве, проходил мимо окна и случайно заглянул в него. Человек, лежащий теперь мертвым на полу, сидел за столом, а полчаса спустя сторож снова увидел его оживленно беседующим с элегантным господином в дорогой шубе.
Приблизительно в три четверти десятого хозяйка услыхала глухой шум, словно от падения тяжелого тела. Послышавшийся затем стон заставил окончательно проснуться задремавшую было женщину, и она бросилась будить мужа. Тот постучался в комнату жильца и, не получив ответа, вошел. На него пахнуло холодным ночным воздухом. В комнате было темно. При слабом свете уличного фонаря увидел он своего жильца неподвижно лежащим на полу. Предполагая, что молодой человек находится в обмороке, он приподнял его, чтобы снести на кровать, и тут только понял, что держит на руках труп. Громко закричав от ужаса, зажег он огонь, нашел на полу около покойника знакомый уже читателям револьвер и послал жену за полицией, констатировавшей наличие преступления. По всей вероятности, преступнику удалось бежать через оставшееся открытым окно.
— Ну-с, теперь вы можете ориентироваться, — проговорил Вурц. — Вперед, за дело!.. Мы установили, что Адольф Штребингер убит не из этого револьвера. Что же следует дальше, а? Как вы думаете, — обратился говоривший к присутствующему в комнате полицейскому врачу.
— Могу только согласиться с вами. Пуля была малокалиберная и, пройдя через левый висок, вышла в правый.
— Все это хорошо, но где же пуля?
Полицейские тщательно осматривали стены.
— Здесь, — воскликнул доктор Шпехт, указывая на отверстие в картинной раме.
— Совершенно верно. Но если пуля попала сюда, то значит, стреляли оттуда. — И Вурц указал по ту сторону стола.
Затем, точно по наитию, он стремительно подошел к окну.
— Так я и думал!.. В комнате не стреляли! Выстрел был сделан с улицы. Видите вы эту дырку в ставне?
В ставне действительно можно было различить маленькое круглое отверстие — несомненный след выстрела.
— Теперь ясно, почему в доме никто не слышал, как стреляли.
В дальнейшем при составлении протокола выяснилась еще одна интересная подробность.
При убитом найдены были две кроны мелкой никелевой монетой, несколько деловых писем, номер «Городских ведомостей» за двенадцатое января и еще какой-то клочок бумаги.
Начальник охранного отделения внимательно осмотрел его и бросил удивленный взгляд на доктора Шпехта.
На одной стороне листка было записано: «Завтра в половине десятого… 23, 5, 2, 27, 70, 32 и 11 — вызвать». На другой стороне стояло: «Совершенно очарованный вашей оригинальностью, всем сердцем стремлюсь познакомиться с вами лично и надеюсь, что вы скоро доставите мне случай заменить нашу письменную беседу — устной. Искренне уважающий вас доктор Лео Шпехт».
— Что такое? Доктор Лео Шпехт. Доктор, это ваша подпись?
Комиссар не верил собственным глазам, но сомнение было невозможно. Этот клочок бумаги был одним из его писем к таинственному домино, которое всего час назад обратило его внимание на дом номер 46.
Какое отношение могла иметь та великосветская женщина к холостому рабочему? Каким образом очутилось адресованное ей письмо в кармане убитого?
Комиссар в недоумении пожал плечами:
— Да, должен сознаться, что это часть моего письма, отправленного на днях…
— Кому?
— Одной даме, с которой я имел разговор сегодня вечером, но которую даже не знаю в лицо. Мне совершенно непонятно, как могло это письмо очутиться в кармане убитого. Могу я, господин начальник, попросить вас на минуточку в коридор, чтобы дать вам некоторые разъяснения?