С памятного посещения доктора Мартенса, посещения, закончившегося таким тягостным образом, в голове баронессы была только одна мысль, одно стремление — бежать.
Она знала, что осуществить это не так-то легко.
За каждым ее шагом следили. Спасти ее могла только безумная смелость.
Она решила посвятить в свой план преданную горничную и спросила, готова ли та вместо нее ехать в Понтафель.
Фигуры обеих женщин были похожи. Рыжий парик и соответствующее платье должны были довершить сходство.
Девушка согласилась тем охотнее, что баронесса растолковала ей полную безопасность этой поездки, а обещанная щедрая награда обеспечивала ей безбедное существование с ее возлюбленным — гондольером, находящимся на службе у маркиза Кастелламари.
Вот в чем заключался план баронессы.
Она хотела поехать на вокзал, одетая в платье своей служанки.
Она знала, что римский почтовый поезд отходит лишь двумя минутами позже венского экспресса, и надеялась в обычной суматохе, царящей перед уходом поезда, поспеть попасть на римский поезд.
Ночью она переодела Мариетту, так звали горничную, и ночью же был сделан первый опыт: девушку послали на улицу.
К своей великой радости, баронесса увидела, что агенты тотчас последовали за Мариеттой.
Следовательно, вечером, при свете электричества, ошибка с их стороны была еще более вероятна.
Целый день билась она с девушкой, заставляя ее повторять все подробности плана. Мариетта должна была закрыть дверь купе, перед Понтеббой снять парик, сменить платье, как ни в чем не бывало пройти мимо полицейских и немедленно перейти итальянскую границу.
Здесь она была в безопасности.
Настал наконец тревожный час. Баронесса знала, как много она ставила на карту, и напрягала всю свою силу воли и умение.
С сенатором и Мариеттой поехала она на вокзал. С бьющимся сердцем ждали все трое наступления решительной минуты.
В зале первого класса обе женщины заметили, что за ними наблюдает какой-то человек. Но то особое внимание, с которым он следил за каждым движением Мариетты, убедило их, что он принимает ее за баронессу.
Теперь оставалось одно — выдержать встречу с доктором Мартенсом.
При выходе на платформу баронесса с тревогой скользнула взглядом по длинному ряду провожающих, но только около самого вагона заметила комиссара. Он стоял почти закрытый колонной.
Быстро вошла она за Мариеттой в вагон, неся за ней плед и корзинку.
В купе она сорвала с себя черный парик, быстро стерла грим приготовленным полотенцем, подошла к окну, кивнула отцу и пристально сквозь заиндевевшее окно посмотрела на комиссара.
Когда она увидела, что он наконец садится в вагон, она вышла из купе, стараясь быть к нему спиной, и прошмыгнула, закутавшись в платок, мимо полицейского агента.
Агент Губер, мимо которого ей пришлось пройти, не обратил на нее внимания, так как ни на секунду не заподозрил в ней баронессу.
В момент отхода поезда баронесса быстро перебежала рельсы и скрылась в вагоне третьего класса римского почтового поезда.
В местечке Сан-Себастьяно она сошла и, стараясь не привлекать внимания, смешалась с толпой пассажиров. Толпа вынесла ее за ворота. Она не помнила, как протянула контролеру билет, как очутилась на улице.
Пройдя несколько шагов, она наняла извозчика и вернулась на станцию, чтобы продолжать свое путешествие с поездом десять пятьдесят. Она взяла билет до Чинчио, маленького местечка в окрестностях Сан-Себастьяно, и снова поместилась в третьем классе, среди мужиков и крестьян.
Через полчаса поезд остановился в Чинчио.
Кондуктора, отбиравшего на маленьких станциях билеты, не было видно. Вероятно, он предпочитал обязанностям службы пребывание в каком-нибудь трактире. Этим обстоятельством воспользовалась баронесса и, никем не замеченная, вышла со станции.
Не раздумывая долго, пустилась она пешком по глубокому снегу и скоро вышла на проселочную дорогу. Но она не пошла по направлению к городу, а свернула в обратную сторону и храбро зашагала по занесенному снегом широкому полю.
Шла она не меньше часа, пока наконец перед ней вынырнула из тумана какая-то серая масса, оказавшаяся жильем.
На первом этаже, находящемся почти вровень с землей, еще горел свет. Она подошла к освещенному окну и постучала.
Послышался звук приближающихся шагов, и чья-то сморщенная щека прижалась к оконному стеклу.
Мутный взгляд подслеповатых глаз устремился на баронессу, и старческий голос произнес: