— Он украл их из кабинета дяди в тот самый вечер, когда были гости…
— Один! Без сообщников?
— Совершенно один.
— Баронесса, обращаю ваше внимание на то, что вы возводите тяжкое обвинение на человека, имя которого до сих пор даже не упоминалось на следствии. Можете ли вы доказать, подтвердить чем-нибудь ваши слова?
— Я была свидетельницей кражи, — ответила баронесса.
— Согласны ли вы повторить свое показание под присягой?
— Если это неизбежно — согласна.
Начальник тайной полиции на минуту задумался.
— Почему же упомянуто имя капитана Фернкорна? — спросил он.
— Не знаю. Клянусь вам, что ему ничего не известно. Он даже не знал моего брата.
Поезд уже въехал в предместье; через несколько минут он должен был остановиться.
— Ведь вы позволите капитану беспрепятственно выйти из вагона? — спросила баронесса, с умоляющим видом глядя на начальника тайной полиции.
— Вы будете так любезны заехать завтра к десяти часам утра ко мне, чтобы повторить ваши показания при свидетелях?
— Если это необходимо, то я буду непременно.
— В таком случае вы свободны и господин капитан также.
Вурц с вежливым поклоном отошел и знаком подозвал к себе доктора Мартенса.
— Немедленно поезжайте на Фридрихштрассе, номер сорок два и арестуйте графа Альберта Гейнена. Надзор здесь я поручу кому-нибудь другому.
Несмотря на то что был уже полдень, граф Альберт Гейнен крепко спал. И немудрено: всю ночь напролет просидел он за карточным столом.
Тщетно пробовал лакей уже третий раз стучать ему в дверь… Но так как граф раз и навсегда отдал приказ не давать ему спать позднее половины первого, то несчастному слуге предстояло заняться трудным и неблагодарным делом — разбудить своего господина.
Наконец Гейнен открыл глаза, зевнул, потянулся и хотел было повернуться на другой бок, но лакей почтительно окликнул его:
— Ваше сиятельство! Телеграмма.
— Ладно! Потом! Оставь меня в покое.
— Ваше сиятельство, в час вы изволили назначить парикмахера.
Граф Гейнен сердито повернулся:
— Подай кофе, олух. Встану, так и быть. Давай телеграмму.
Слуга повиновался.
Граф лениво приподнялся, не торопясь вскрыл депешу, разгладил рукой помятый листок бумаги и сквозь полуоткрытые веки принялся читать телеграмму.
Вдруг он побледнел как мертвец.
Одним прыжком вскочил он на ноги и еще раз внимательно перечитал телеграмму.
— Когда подали депешу?
— В восемь часов, ваше сиятельство.
— Чего ж ты, осел, не принес ее мне раньше?
— Ваше сиятельство изволили приказать…
— Не тогда, когда речь идет о телеграмме, дурак! Ничего не понимаешь!..
— Прикажете приготовить ванну? — спросил струсивший лакей.
— Да, живей! И пошли парикмахера.
Граф Гейнен накинул халат и, подойдя к окну, еще раз прочитал телеграмму. Казалось, он не поверил своим глазам! Она была из Понтафеля и отправлена рано утром. Вот ее содержание: «Будь осторожен. Грозит опасность. Уезжай немедленно. Теперь мы квиты».
Подписи не было.
Граф Гейнен не любил долго думать.
Он подошел к зеркалу и внимательно поглядел на свое помятое лицо. Затем он опустился в кожаное кресло у письменного стола и стал быстро выдвигать ящики.
Когда вошел позванный лакеем парикмахер, граф уже покончил с просмотром своих бумаг.
— Сбрейте мне усы.
— Как! Совсем, ваше сиятельство?
— Да! Хочу быть по моде.
Когда четверть часа спустя граф Гейнен снова посмотрел в зеркало, он остался доволен. Отсутствие густых белокурых усов делало его неузнаваемым.
— Вас и не узнать, ваше сиятельство, — проговорил парикмахер.
Гейнен позвонил лакею и услал его с каким-то поручением. Оставшись один, он поспешно надел на себя охотничий костюм, нахлобучил на глаза маленькую зеленую шляпу, сунул в портфель толстый бумажник, вынутый из письменного стола, и вышел из квартиры.
Швейцар ему не поклонился — он не узнал графа. Попавшийся ему навстречу почтальон тоже, не кланяясь, прошел мимо.
На трамвае доехал граф Гейнен до вокзала и взял билет на отходивший скорый поезд.
В то время как доктор Мартенс со своими агентами ехал с вокзала на квартиру графа, сам граф находился на пути в Швейцарию.
Глава XIV
Ровно в десять часов утра на следующий день входила баронесса Штернбург к начальнику тайной полиции Вурцу.
Комната было полна народа. Вурц, не предупреждая баронессу, решил устроить очную ставку.
Горничная, видевшая женщину с золотисто-рыжими волосами, кучер, отвозивший ее, — все были налицо, чтобы установить тождественность таинственной женщины с баронессой.