— Скажи, пожалуйста, — сказал Карталоне, видя, что граф уклоняется от интересующей их темы, — не говорила ли тебе жена о некоем Кастелламари?
Граф залпом выпил бокал вина.
— Кастелламари!.. — Граф едва ворочал языком. — Кастелламари!.. Сын… сенатора в Be… Венеции.
— Да, да. Он жил со мной в Турине и через меня познакомился с твоей женой.
— Говорила про Кастелламари… говорила… часто… только я плохо помню что… Кажется, просила меня справиться, где он живет… Только узнать мне ничего не удалось… Признаться, я был рад. Интерес жены к этому субъекту возбуждал… мою ревность. Это очень понятно!.. Да. Потом я слышал, что он умер…
— Это правда, — многозначительно подтвердил вошедший доктор Мартенс, — сообщите это графине, если это ее еще интересует.
Было уже четыре часа утра, и компания стала расходиться вопреки просьбам Кампобелло.
Неверными шагами сошел граф с лестницы и почти упал в пролетку одного из стоявших перед театром извозчиков. Там он немедленно заснул и проснулся только у подъезда своего дома.
— Скорей, скорей! Нам нельзя терять ни минуты, — торопил Сфора доктор Мартенс, поспешно усаживаясь в экипаж.
— Куда мы отправимся?
— Куда? Что за вопрос! К графине, конечно. Я разбудил начальника тайной полиции и все сообщил ему по телефону. Он, весьма возможно, уже поджидает нас.
— До свидания, господа.
— Разве вы не берете нас с собой? — крикнул Фернкорн.
— С удовольствием, если хотите.
По улице быстро покатились два экипажа.
Около дома графини Кампобелло Мартенс услышал сигнальный свисток.
Он дал ответный сигнал… три темные мужские фигуры отделились от стены.
— Хорошо, что вы приехали, — приветствовал компанию подошедший Вурц, — граф только что вернулся. Я видел его у окна. Скорее действуйте! На этот раз добыча от нас не уйдет!
С этими словами он в сопровождении Сфора, Мартенса и агентов направился к дому.
Бесконечно тянулось для графини время до возвращения графа.
Беспокойно ходила она взад и вперед по комнате и каждые десять минут звонила, чтобы узнать, не приехал ли он.
Она была глубоко потрясена. Вид человека, который был близким другом Кастелламари и жестоко ненавидел ее, ледяным ужасом наполнил ее сердце.
Что ему так внезапно и после стольких лет понадобилось в Вене? Случайно ли он попал в театр? Или он догадывался и решил преследовать ее? И зачем он заговорил с ней?
Если бы только она не растерялась и приказала мужу ехать с ней домой! Но она бежала, точно земля горела у нее под ногами.
Медленно и томительно проходил час за часом…
Графиня стояла у окна, прижавшись пылающим лицом к холодному стеклу.
Наконец она услышала, как подъезжал экипаж.
Слава богу! Наконец-то она узнает! Она дрожала, колени ее подгибались.
Еле дотащилась она до двери и услышала, как граф с трудом взбирается по лестнице… Лакей, привыкший к подобным поздним возвращениям своего барина, помог ему взойти на ступени и довел до спальни.
Здесь граф тяжело повалился на диван; лакей молча принялся раздевать его.
Не успел Кампобелло неверной рукой сорвать с себя галстук, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня.
Пьяный граф уставился на нее удивленными, непонимающими глазами.
— Ты, кажется, опять отличился, — презрительно заметила графиня, жестом отпустив слугу. Голос молодой женщины заметно дрожал.
— Весело было… очень весело… Не сердись и не ревнуй… прошу тебя… Баб не было… все мужчины… Все только о тебе и говорили… Все восхищались… кланяются тебе… Сфор… и Мартенс… и Карталоне.
Графиня была бледна как смерть. Как безумная смотрела она на мужа… Губы ее дрожали, она должна была опереться на спинку кресла, чтобы не упасть, острые ногти ее маленьких рук судорожно вонзились в тяжелый шелк — он затрещал и разорвался.
— Кто… как… — прошептала она.
В горле у нее пересохло, голос срывался…
— Карталоне… ты сказал Карталоне, — еще раз хрипло повторила она.
— Да.
— Я не знаю никакого Карталоне! — крикнула графиня. — Откуда он взялся? Что ему от меня надо?
— Откуда взялся, — с пьяной улыбкой пробормотал граф, — он, видишь ли, доктор… нет, доктор — это тот, другой… А этот знает тебя еще из Турина… из цирка… да!
Одним прыжком, точно разъяренная тигрица, очутилась графиня около мужа. Она схватила его за плечи и принялась яростно трясти. Глаза ее сверкали недобрым огнем.