Существовала и ещё одна причина хорошего настроения Александра Александровича.
В трудные дни весны ему часто приходилось спорить и ругаться с бригадирами, с трактористами, с председателем и даже с Дусей, и, возвращаясь по вечерам домой, он чувствовал себя усталым, одиноким и кем-то несправедливо обиженным.
Ему казалось, что колхозники на него сердятся, и никто не ставит его ни во грош.
Но в этот день люди словно переменились.
Дуся, получившая головомойку за неверные анализы, прибежала в Александру Александровичу нарядная и весёлая, поздравила его, поцеловала и, не спрашивая разрешения, стала помогать ему накрывать праздничный стол. И хотя было воскресенье, и дядя Вася несколько раз приходил под окна звать её в соседнюю деревню в кино, она не ушла, пока на столе и в комнате не был наведён достойный торжественного случая порядок.
Потом зашёл вечный спорщик, председатель колхоза Харитон Семёнович. Он принёс Лёле подарок — толстую фарфоровую кружку для молока, совершенно белую, без всяких украшений. Впервые за всё время они с Александром Александровичем побеседовали мирно, без всяких споров. Александр Александрович сказал, что белая кружка на пёстрой скатерти выглядит очень красиво, даже художественно, и Харитон Семёнович согласился с тем, что белая кружка на пёстрой скатерти выглядит художественно. Александр Александрович сказал, что не грех на втором поле провести культивацию, потому что после дождей образовалась корка. Харитон Семёнович подтвердил, что действительно на втором поле образовалась корка и там не грех провести культивацию.
Впрочем, приход Дуси и Харитона Семёновича удивил Александра Александровича гораздо меньше, чем появление бригадира трактористов Голубова. Этот «лучший тракторист Березовской МТС», как о нём писали в газетах, был, по мнению Александра Александровича, главным вдохновителем всех нарушений правил агротехники. Как только бригадиры замечали обсев у дороги, Голубов заводил разговор о сохранении материальной части, об экономии горючего, о сроках межремонтного пробега и о прочих вещах, не имеющих никакого отношения к агрономии. Александру Александровичу приходилось несколько раз крепко ругаться с Голубовым. И вдруг этот самый Голубов прибежал к нему прямо с работы, в комбинезоне и в кепке с маленьким козырьком.
— Вот, передайте, пожалуйста, дочке, — застенчиво сказал бригадир трактористов, протягивая Александру Александровичу аккуратную коробочку с ручкой. — Это — музыкальный ящик. Если вращать ручку по часовой стрелке — будет играть. Берите, берите. Мне эта музыка ни к чему. С самой войны валяется. Лак тут немного стёрся, так мы подкрасили.
— Музыка музыкой, а с плотиной отстаёшь, — строго предупредил агроном. — Половины ещё не насыпали.
Голубов вздохнул и вышел.
Александр Александрович покрутил ручку музыкального ящика. Послышалась нежная мелодия, словно стеклянные колокольчики зазвенели внутри. И агроном подумал, что напрасно ругал Голубова за обсев: может быть, у самой дороги действительно трудно разворачиваться с сеялками…
Каждое такое посещение не могло не радовать агронома. Однако самую большую радость доставила Александру Александровичу Лёля.
До сих пор он был убеждён, что ей скучно в деревне. В большом городе у нее не было недостатка в подругах: детская всегда была наполнена беспокойными, крикливыми девчатами, которые сбегались с соседних дворов. А здесь, хотя они живут в колхозе уже месяц, у Лёли никто не бывает, и по вечерам она всегда остаётся одна — учит уроки или читает книжку. Но сегодня утром, убегая куда-то из дому, Лёля попросила собрать у соседей побольше ложек, ножей и тарелок, потому что придёт масса гостей — пять мальчиков и, наверно, две или три девочки. «Появились всё-таки у дочки приятели!» — подумал Александр Александрович.
Это открытие агроном считал самым важным и самым радостным.
Дело в том, что перед отъездом в колхоз он поссорился с женой. Мать Лёли долго и упорно отговаривала его от поездки. Она работала врачом центральной поликлиники и ни за что не хотела бросать любимое место. Сначала Александр Александрович не придавал особого значения её возражениям. Всегда бывало, что она, наконец, соглашалась. Но тут, как нарочно, приехала погостить бабушка, и при её участии спор приобрёл тяжёлый, затяжной характер и превратился в ссору. По подсказке бабушки, Лёлина мама предложила Александру Александровичу ехать в колхоз одному, если ему этого хочется. Так в конце концов и было решено. Но спор разгорелся с новой силой, когда Александр Александрович заявил, что возьмёт с собой Лёлю. Бабушка сказала, что отрывать девочку от занятий в конце учебного года — безумие, а оставлять одну, без матери, в колхозной избе — ещё большее безумие. Александр Александрович настаивал. Бабушка обращалась за помощью к родственникам и знакомым. Обратились и к Лёле, спрашивали, кого она больше любит: папу или маму. Лёля, чувствуя какой-то подвох, отвечала, что любит и папу и маму абсолютно одинаково. И, на всякий случай, добавляла, что совершенно так же любит и бабушку.