— Меряю, глубоко ли зёрнышки будут лежать. Чтобы было им тепло и сытно. Понял?
— Понял.
— Ты чей мальчик?
— Председателя Харитона Семёновича сын. У вас очки увеличительные?
— Увеличительные. Ну иди, иди. Не мешайся, — сказал агроном и пошёл к трактору. Димофей подумал и побежал за ним.
— Что это он? — с беспокойством спросил Коська.
— А как же? Назначили его агрономом, вот он и обучается. — объяснил Петя. — Ну, теперь пошли.
Ещё издали ребята заметили, что за лозняком творится что-то неладное. Оттуда слышался говор людей и стук топоров. Над кустами поднимался чёрный дым.
Посоветовавшись с приятелями, Петя отправился в разведку.
Человек десять колхозников подкапывали кусты, рубили корни, очищали от камней землю. Девушка в брезентовом плаще и сером полушалке, заведующая агролабораторией Дуся, стаскивала сучья к костру. Хотя Дуся и не отличалась особенной красотой, многие подруги завидовали ей, потому что все наряды приходились ей к лицу: и шёлковое платье с плечиками, и белый лабораторный халат, и ватная телогрейка с застёжками на рукавах, и даже этот длинный брезентовый плащ с большими картонными пуговицами.
— Кто вам позволил насаждения уничтожать? — упавшим голосом спросил Петя. — Нас ругали, а сами уничтожаете.
— А какой из них прок? — отвечала Дуся. — Это тебе не крыжовник. Только место занимает.
— Бесполезная работа.
— Как же бесполезная! Александр Александрович подсчитал, что от нашей работы второе поле увеличится чуть не на гектар.
— Всё равно без пользы — крутое место.
— Голубов глядел, берётся вспахать.
— Тут же не росло ничего.
— У нас вырастет! Александр Александрович говорил, что вырастет.
— Подумаешь, знает твой Александр Александрович!
Впрочем, Петя понимал, что никакие разговоры теперь не помогут, и, вернувшись к ребятам, сообщил, что, пока не поздно, надо искать другое место.
— Глядите, в школу опоздаем, — сказал Толя.
— Есть полянка за Николиным борком, — задумчиво проговорил Федя, — возле выгона. Может, сбегаем?
Николин борок был далеко — по ту сторону деревни. До начала занятий оставалось минут сорок. Если бежать бегом, то можно и полянку осмотреть, и в школу поспеть.
Ребята побежали, волоча заступы. По дороге им снова встретился агроном. Сунув толстый почвенный термометр в землю и опустившись перед ним на корточки, Александр Александрович записывал что-то новеньким карандашом в свой новенький блокнот.
— Гляди-ка, Петька, обратно Димофей бежит, — засмеялся Коська.
Ребята остановились. Димофей подошёл к агроному и спросил:
— Дяденька, чего это вы делаете?
Агроном вздрогнул и обернулся.
— Ты опять здесь? — спросил он строго.
— Здесь.
— Вижу, что здесь.
— Что это вы делаете?
— Температуру меряю. И тебе не надоело таскаться за мной?
— Не надоело.
— Агрономы, я думаю, без нас разберутся, — сказал Коська. — Пошли!
За Николиным борком было тихо и пустынно. Среди ломких прошлогодних былинок скучно торчали почерневшие за зиму осиновые пеньки давней вырубки. На сырой земле — только мелкие ямочки заячьих следов (видно, ночью косой удирал от лисицы) и больше ничего: ни дорог, ни тропок. Никто не ходит сюда — нечего здесь делать. Слева от вырубки виднелся выгон, огороженный перевязанными лозняком кольями, справа — реденькая стенка голых кустов, а за ними начиналась та самая Даниловская ляда, через которую Петя перевозил Александра Александровича.
Побродив среди кустов, ребята нашли две хорошие полянки и третью, очень хорошую. Затем была найдена четвёртая полянка, самая хорошая, и наконец пятая, оказавшаяся даже лучше, чем четвёртая. «Здесь будет город заложен», — начал декламировать Толя, выходя из-за кустов, но вдруг остановился, испуганно открыв рот. Навстречу шёл заведующий фермой дядя Вася, промеряя длину вырубки. Он ловко орудовал саженкой: казалось, она сама переставляла свои деревянные ноги, а дядя Вася только придерживал её рукой, чтобы не отстать.
Пришлось выведывать у дяди Васи, что здесь собираются делать.
Дяде Васе было двадцать два года. Был он человек неторопливый, любил разъяснять непонятное. Закурив, он сказал, что в колхозе неблагополучно с кормовой базой и что вопрос давно стоит перед колхозным руководством. А с другой стороны, на этом самом месте, за Николиным борком заморожено гектара полтора годной для пастьбы площади. Пастухи не соглашаются пасти здесь скот из тех соображений, что боятся, как бы коровы не поранили о пни вымя. В настоящий момент решено выкорчевать пни до самых до кустов и гонять сюда скот. Затем дядя Вася заметил, что давно пора было решить этот вопрос и что он лично несколько раз ставил этот вопрос, но ему отказывали из тех соображений, что не хватает рабсилы. И только Александр Александрович помог продвинуть этот вопрос…