Он стремительно увлек за собой лейтенанта и вышел из кабинета.
— Приготовить машину и сопровождение! Связь с группой капитана Либера! Мы выезжаем к нему!
Даже в таком состоянии, Отто поежился от неприятного озноба, услышав фамилию капитана Либера. Командир второй особой группы СД, капитан Либер пользовался в войсках славой жестокого головореза, которая, стоит заметить, была им полностью заслужена.
— Господин генерал, все готово!
— Отто, где ты там пропадаешь?
Через несколько минут небольшая колонна из черной штабной машины, двух кургузых бронетранспортеров SdKfz 251/1 со звеньями массивных траков на бампере, замыкающих колонну, и трех грузовиков с солдатами.
— Посмотрим, как он пережил мой маленький подарок, — негромко пробормотал генерал, садясь на заднее сидение.
— Вы что-то сказали дядя? — переспросил Отто, который не расслышал последней дядиной фразы.
— Все же, дорогой Отто, ты так и не ответил на мой вопрос, — генеральский голос прозвучал неожиданного глухо, словно из какой-то глубоко ямы. — Ты бы хотел убить бога?
…Сажая свой самолет, командир эскадрильи увидел очередную взлетающую группу бомбардировщиков, которая судя по курсу, направлялась точно в том же направлении, откуда прилетели и они.
— Разве можно убить Бога, дядя? — недоуменно и с плохо скрываемым недовольством пробормотал лейтенант. — Бога невозможно убить! Это существо иного порядка, для которого все наше оружие лишь безобидные игрушки. Дядя, мы же букашки перед ним! Самые обычные букаши, которые настолько мелкие и ничтожные, что в своем величии Господь их даже не замечает!
— А вот тут ты глубоко ошибаешься, — произнес генерал, расстегивая ворот кителя и обнажая вспотевшую шею. — Бога можно убить! А в нашем случае это нужно сделать, чтобы…, — он сделал многозначительную паузу и продолжил. — чтобы стать его наследником! Всего того, что твориться здесь не знает никто! Ни гауляйтер, ни Мейр, ни фюрер… Никто, кроме двух … хотя уже нет… кроме меня и нескольких человек в Берлине. Ты готов узнать это?
Лейтенант аж вспотел от осознания того, что здесь и сейчас происходят настолько значительные события, что ни его жизнь ни жизни окружавших его людей не значили ни чего. В этот момент он даже не подозревал, насколько близко к истинному пониманию дел он находился.
— Да, дядя. Я готов. Вы можете мне полностью доверять, — твердо сказал Отто. — Никто из рода Шееров никогда не предавал Германию.
— Хорошо, мой мальчик. Я и не сомневался, что ты меня поймешь, — улыбнулся генерал, на какие-то мгновения превращаясь в самого обычного добродушного человека. — Где-то в этих лесах находится одна лаборатория русских. Я не знаю как наша разведка могла прошляпить ее, но, поверь моему опыту, русские всегда могли хранить свои настоящие секреты. По всей видимости, они здесь обосновались достаточно давно, потому что мы перерыли тонны местных документов, но так и не нашли об этой лаборатории никаких упоминаний. Возможно, лаборатория здесь работала еще раньше. Пока мы не знаем.
Генерал откинулся на сидение и на несколько минут замолчал, о чем-то задумавшись. Его глаза были закрыты, а бледные губы что-то шептали.
— … Мои берлинские коллеги уверены, что здесь разрабатывали новейшие виды оружия, более мощные виды взрывчатых веществ, химическое оружие… Эти догадки основаны не на пустом месте, Отто. Еще недавно тут происходили страшные вещи! В прифронтовой полосе творился настоящий ужас! Солдаты гнили заживо от неизвестной болезни. Каждый день фиксировались массовые самоубийства. Десятки солдат вместе со всей техникой, оружием, боеприпасами бесследно пропадало в лесах Все это засекречено и скрывается. В Берлине до сих пор не в курсе настоящих масштабов случившегося… Многие погибли, кто-то переведен в другое место, третьим заткнуло рот гестапо.
Несколько раз во время рассказа Отто ловил себя на том, что с явным звуком закрывал открывавшийся от удивления рот.
— Но я не уверен, Отто, что они занимались тут только оружием, — тяжело вздохнул генерал, почему-то поправив висевшую на поясе кобуру. — Думаю, дело вовсе не в оружие… Совсем не в оружие. Эти, чертовы сумасшедшие, копались в мозгах людей, — взгляд генерала был какой-то странный, словно он узнал что-то настолько грандиозное, настолько ужасное, настолько противоречащее его принципам и нравственным установкам, что ввело его в ступор. — Они копаются там как у себя комоде с грязным бельем. Для них вообще нет ничего святого! Эти проклятые комиссары совершено сошли с ума!