Покрасневший от злости Пантелеев хотел что-то сказать, но не успел. Его плечо твердо сжала рука. «Все-таки он проводник, — понял Козлов, глядя на старика. — Но тогда почему он не спросил про…». Тут до него дошло, что не прозвучал пароль, который пришел в письме с последним самолетом и спецами из госбезопасности. «Подослан?! — сверкнув глазами, Козлов потянулся за пистолетом. — Немцы?!».
— А если Отец родную кровь пожелает, не пожалеешь? — вдруг буркнул старик и хрипло рассмеялся. — Извини, внучек, запамятовал, — командир сделал вид, что поправлял кобуру. — Старый я… Ну и как, не пожалеешь? — уже без всякого смеха, пытливо повторили он свой вопрос. — Задумался.
— Нахимов! — один из партизан, все это время стоявших сзади старика, молодцевато вышел вперед. — Давай мухой к нашим зенитчикам и зови сюда летуна! — тот козырнув убежал.
Ждать им пришлось недолго. Минут через семь — девять к ним подошло двое, один из которых был Нахимов, а второй — тот самый летчик. Он подошел к Козлову и вопросительно посмотрел на него. «Да, все-таки как похож…, — подумал он, на секунду задержав а нем взгляд. — Характер, тоже вроде… кремень!».
— Для блага Советского государства не пожалею даже родной крови, — четко, разделяя каждое слово, произнес он слова, которые содержались у него в пакете.
Старика после этих слов будто подменили. Древний старичок, борода лопатой, ухмылявшийся и сыпавший шутками — прибаутками, куда-то исчез, а вместо него появился кто-то другой. На партизанского вожака глядел уже совершенно другой человек … или не человек.
— Кто ты? — длинный костлявый палец словно лезвие ножа вытянулся в сторону летчика. — Как твое имя!
Тот расправив плечи, хмуро произнес:
— Подполковник Сталин, — трое из шести стоявших рядов замерли от удивления. — Василий Иосифович, командир 32-ого гвардейского истребительного авиаполка. — а через мгновение добавил, улыбнувшись. — Ну и что, похож?
— Похож, — практически одновременно произнесли и проводник и сам Козлов.
Через несколько часов отряд вновь встал на стоянку, а командир, забрав несколько человек с собой, отправился дальше в лес. Улучив минуту, когда и проводник и Василий Сталин вырвались вперед, Козлов чуть притормозил своего начштаба.
— Понял теперь? — прошептал он, кивая в сторону идущего впереди летчика. — Не мог я ничего сказать. Понимаешь, не мог, — тот согласно кивнул. — Меня же в Москву вызывали после того самого рейда…, — Пантелеев вновь кивнул головой. — Сам товарищ Сталин попросил помочь, — в этот момент в его словах прозвучала ничем не прикрытая гордость — гордость за свой отряд, своих товарищей и за себя. — Говорил, что кроме нашего отряда здесь больше никого нет…
— Думаю, готовиться большое наступление, — тоже зашептал Алексей, отталкивая от своего лица очередной куст орешника. — И сюда стягиваются все партизанские соединения. Понимаешь, какой кулак будет?!
— Нет, Леха, — отрицательно качнул головой Василий Иванович. — Не наступление это. Здесь что-то другое…, — вдруг он шепотом выругался и остановился. — Какой же я дурак! — буркнул он. — Какое наступление, Алексей?! Ты же знаешь что здесь твориться последние месяцы. Да, немцы тут мрут как мухи… Радист говорит, немчура в открытую пятки смазывают. Понимаешь? Вон, смотри! — он рукой лихо очертил полукруг вокруг себя. — Да тут еще пара месяцев назад их было как блох на собаке. Гарнизон на гарнизоне! Да сечевиков целая туча… А сейчас все! Нет, никого!
Кожанка летчика уже практически исчезла за деревьями, которые стали буквально врастать друг в друга.
— Теперь товарищ Сталин сына сюда направил, — Козлов словно рассуждал вслух. — Это же переговоры! — Пантелеев, ставший начальников штаба по причине давней дружбы с командиром, звезд с неба не хватал, но очевидные вещи понимал прекрасно. — Похоже тут крупная шишка со стороны немцев будет…
106
— Ну чо, хлопче, боязно? — обернувшись, хриплым голосом спросил один из провожатых — мужчина лет тридцати — сорока с довольно большой бородой. — А?
До этого вся группа шла молча… Обстановка, мягко говоря, не располагала к разговору. Довольно наезженный тракт вел через «Пожарище», которое выглядело именно на заглавную букву «П». Вокруг них спутанными рядами стояли изуродованные деревья — угольно черные с неприятным зеленоватым отливом кое-где подернутые серым налетом, утончающиеся к самому верху. На них почти не осталось веток: вся мелочь сгорела, а те что остались, вызывающе торчали в разные стороны. Это уже были не деревья! Это были похоронные свечки, приготовленные безумцем для сатанинских шабашей.