109
Невысокий, среднего роста человек в ладно подогнанной форме, мягко захлопнул дверь автомобиля и сразу же сел на переднее сидение. Едва он занял свое место, как небольшой кортеж тронулся.
Власик (Власик Николай Сидорович, 1896 г. рождения, с 1931 г. возглавил личную охрану В.И.Сталина) прекрасно понимал, что ехать в Тимирязьевскую академию для того чтобы лично передать благодарность сотрудниками учреждения за внесенные в фонд Победы средства, было совершенно необязательно. «Раньше Хозяин так не делал, — размышлял он, продолжая контролировать дорогу. — Несколько строчек в газете всегда хватало… А тут всех на уши на ночь глядя.»
— Коля, — вдруг раздался голос Сталина, в котором отчетливо прослеживались нотки веселья. — Чего нахмурился? Знаю, что не одобряешь поздние поездки. Но надо, Николай, надо. Да, сейчас и не сорок первый…
«Точно! — ойкнуло в груди Власика. — Не просто так едем». На мгновение он пожалел, что не привлек дополнительной охраны.
— Ничего, долго там не будем, а то меня Ситанка (прозвище, данное В.И.Сталиным своей дочери, Светлан) сегодня на даче ждать будет, — продолжил он. — Поблагодарим ученых, да посмотрим, что они нам покажут…
Последняя фразы прозвучала так двусмысленно и многообещающе, что начальник охраны вновь тяжело вздохнул, понимая, что предстоит бессонная ночь.
Автомобиль мягко затормозил перед громадой здания, очертания которого еле угадывались из-за маскирующих его конструкций.
— Все-таки неплохо у нас господа жили, — пробормотал Сталин, выходя из машины. — С размахом…
Мешковатая ткань и фальшивые конструкции не могли скрыть красоту монументально здания — бывший господский дом в стиле барокко Петровско-Разумовского имения, где в настоящее время размещалась сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева (одновременно являвшаяся вузом Норкомзема). Большие арочные окна смотрели на приехавших забитыми досками проемами, словно с трудом победивший в бою великан. На втором этаже угадывалась встроенная колоннада, придававшая зданию изящный, тянущийся в небо, вид.
— … Дорогие товарищи! — чуть позднее в большом зале академии собрался весь оставшийся коллектив — чуть более ста человек. — В эти тяжелые дни весь советский народ, начиная с колхозника-чабана в далеком узбекском селе и заканчивая заслуженным академиком в едином порыве выступили против захватчика. Каждый из вас своим трудом приближает этот радостный для всех нас день — день Победы, — десятки глаз не отрываясь смотрели на невысокого человека за трибуной, который в эти годы олицетворял для них сражающуюся страну. — … Выражаю коллективу академии высшего учебного заведения свою искреннюю благодарность не только за внесенные фонд Победы немалые средства, но и за самоотверженный труд и несгибаемую волю!
Едва он сделал небольшую паузу, как зал взорвался. Вставшие с мест люди аплодировали и этот звук, отражаясь от сводов зала, многократно умножался.
— Знаете, — неожиданно продолжил он, когда аплодисменты начали стихать. — Я уверен, что когда мы разобьем врага и уничтожим его логово, наша советская наука сумеет не только не только догнать, но и превзойти достижения капиталистической науки за пределами нашей страны. Пока у нас есть такие люди, — он открыто посмотрел в зал, — которые жертвуют последним ради общего блага, наша страна всегда будет идти вперед!
Аплодисменты вновь взорвали зал.
— А теперь, Василий Сергеевич, показывайте то, о чем вы так восторженно рассказывали, — едва собравшиеся разошлись Сталин обратился к директору академии. — Посмотрим, посмотрим, что такое нельзя было показать в Кремле…