— Что это такое? — едва не сплевывая, пробормотал голова.
Девушка усмехнулась и с видимым удовольствием потянулась, отчего создалось впечатление, что на ее руках ожили змеи и начали двигаться… Черные жгуты то и дело сменялись бурыми, потом багровыми. Казалось, ее плоть пластична и способна пропускать в себя инородное…
— Ведьма! — прошептал с отвращением Динкевич, с силой ударив девушку по лицу. — Проклятая ведьма! Пока в обоз ее! Потом займемся… Тварь, — плюнул он в ее сторону.
Слизывая языком кровь с разбитых губ, девушка неожиданно засмеялась. Обнажились крупные ровные зубы, через которые просачивалась красноватая жижа.
— Покойники! Ха-ха-ха-ха! — жуткий смех в исполнении избитой в кровь девицы сразу же напомнил Динкевичу точно такой же смех умирающего немецкого генерала. — Вы же покойники, — широко раскрытыми словно от удивления глазами она оглядела всех, кто ее окружал. — Вы только еще не знаете об этом! Все вы! Ты! Ты и ты! — она кружилась на месте и ее вытянутый палец попеременно указывал то на одного, то на другого сечевика.
— Сучка, — с воплем один из легионеров сбил кружащуюся девушку на землю. — Жидовская подстилка! Закрой свою пасть! — он несколько раз с силой вбил приклад ей в живот. — Молчи!
— Мертвецы! Ха-ха-ха-ха! — смеялась она как сумасшедшая, катаясь по земле и даже не стараясь уворачиваться от ударов. — Вам же говорили, не появляться в лесу…, — очередной удар, попав прямо в колено, отозвался неприятным хрустом. — Сдохните! — она уже не кричала, а хрипела, то и дело харкая кровью. — Сдохните все до единого… Лес вас пожрет и не оставит ни единого следа…
Отдыхавшие недалеко сечевики, привлеченные странным зрелищем, столпились за спинами своих командиров. Они со странным чувством смотрели, как девушку месили ногами пара здоровых мужиков, а она лишь хрипела в ответ и время от времени жутко смеялась…
114
15 декабря 1942 г. Орша. Ставка командующего Центральным фронтом генерал-лейтенанта К.К. Рокосовского.
Константин Константинович мерил шагами гостиную, широкое пространство которой было залито солнечным светом. Он делал ровно пятнадцать шагов в одну сторону, потом — столько же в обратную, и после этого смотрел на часы.
— Григорий Павлович, как там? — не выдержал он, подойдя к полуоткрытой двери. — Не слышно?
— Не слышно…, — было слышно, как его зам подошел к окну. — Может, Константин Константинович, командарм возле Волновки застрял. Там сейчас так намело, что в обход придется ехать.
— Значит… не скоро, — пробормотал он. — Зачем же, Георгий, ты едешь? Ставка же все решила…
Он со вздохом сел в кресло и задумался. Ему сразу же вспомнилось недавнее заседание Ставки, на котором решалась судьба зимнего наступления. При одной только мысли о тех событиях, когда ему пришлось докладывать о разработанном им плане, Рокосовского вновь и вновь бросало в дрожь.
«После доклада и последующих за ним вопросов, он замер возле карты.
— А вот остальные товарищи, — Сталин указал курительной трубкой куда-то в сторону собравшихся. — С вами, товарищ Рокосовский, не согласны. Вы утверждаете, что Красная Армия в настоящий момент обладает необходимыми силами и опытом, чтобы предпринимать столь масштабные операции фронтового масштаба. Нанесение сразу нескольких сильных ударов по обороне противника — это не что иное, как распыление наших сил. Получается…, — Верховный посмотрел на сидевших так, словно приглашал их принять участие в дискуссии. — по сильному и матерому противнику мы ударим не кулаком, а ладонью, — сидевшие недалеко от Рокосовского Буденный и Конев согласно закивали головами. — Разве мы можем себе позволить так делать? Что помешает немецкому командованию, — Сталин повернулся к карте. — здесь и здесь нанести мощные фланговые удары и создать мешок. И не надо забывать, что согласно данным разведки, где-то в тылу у немцев созданы три крупные маневренные группы, в состав которых целые подразделения с новейшими тяжелыми танками. При разработки своего плана вы учли все эти моменты?
Все эти угрозы присутствующим были уже прекрасно известны и не раз обсуждались в ходе доклада. Возвращаясь к ним вновь Сталин требовал очередных гарантий…
— Предлагаю вам выйти и еще раз подумать, действительно ли предлагаемый вами план приведет к желаемым для нас результатам?
Рокосовский, не говоря ни слова, вышел из кабинета в приемную и под удивленным взглядом Поскребышева, сел на диван. Он уже третий раз за последние полтора часа присаживался на это самое место и молча о чем-то размышлял.