«- Мистер Монтана, что было дальше? — его молчаливый и добродушный собеседник, кажется впервые, за все время разговора проявил нетерпение. — Надеюсь вы помните, что ваша искренность помогает вам вернуться домой и встретиться с вашей семьей? Не забывайте об этом, — внушительно добавил он. — Что было дальше, мистер Монтана?
Старший специальный агент облокотился на стол и стал внимательно рассматривать свой руки. Казалось в этот момент для него было ничего важнее этих частей тела.
— Это дерьмо мне сразу не понравилось! — глухо проговорил он, продолжая изучать пальцы. — Нюх у меня на такие вещи. Работа на улице учит и не такому…, — он поднял голову и бросил быстрый взгляд на камеру. — … Когда мы приехали на место, нас почти два часа не пускали туда сотрудники секретной службы. Целых два часа мы, как бездомные, стояли возле этого ресторана и смотрели на зашторенные окна, где мелькали какие-то тени… Потом они уехали, а ресторан…, — он невесело рассмеялся. — Был словно вылизан. Пол, столы, стены — все буквально сверкало. Эти, уроды, — агент словно выплюнул из себя это слово. — Все вычистили, ничего не оставили… А на утро, вы понимаете, уже на на следующее утро, практически все крупнейшие газеты вышли с огромными заголовками, где черным по белому было написано кто стрелял в президента.
Хозяин кабинета понимающе кивнул головой. Эти заголовки, даже если захочешь, не сможешь забыть. Крупными буквами, а подчас и кроваво-красного цвета, они до сих пор стояли перед его глазами — «Президент убит стрелком», «Убийца говорил по-русски?», «Почему они убили Президента Соединенных штатов Америки?», «Стрелок возвестил приход новой эры», «Русский снайпер стрелял в Президента», «Предательство простить нельзя!», «Убийца с самого утра поджидал свою Жертву», «Нас снова предали» и т. д.
— Откуда все это было? Репортеры отмалчивались, что-то мямли в ответ, что информацию им слил какой-то неизвестный… Откуда? В тот момент наша группа не знала ничего! У нас не было почти никаких зацепок! Никто толком ничего не видел… Первая леди ни с кем не хотела говорить. Сказали, что ей запретили врачи, — он взял предложенный стакан с водой и с шумом выпил. — Лишь к вечеру начали появляться первые сведения, а потом начался какой-то шквал сообщений… Нам писали, звонили, в бюро ломились толпы каких-то непонятных свидетелей, очевидцев.
Его собеседник заинтересовано наклонил голову, ожидая дальнейшего рассказа.
— Едва первые из них были допрошены, я просто схватился за голову! Десятки, а потом и сотни сообщений со всей страны о подозрительных русских, которые имели самое прямое отношение к убийству Президента. Даже только по предварительным подсчетам, за первые два дня, прошедшие после этого события, проверили более трех тысяч такого рода сообщений, — судя по тону агента ценность таких свидетелей для него была практически нулевой. — Естественно, большая часть из них была психами, недоумками и чокнутыми, которым где-то что-то показалось или привиделось
Жужжащая камера беспристрастно фиксировала каждое слово, каждое движение Монтаны.
— Первая по-настоящему стоящая зацепка появилась у нас только к вечеру второго дня, — продолжал он. — Швейцар ресторана напротив вспомнил какого-то подозрительно типа, который с самого утра вертелся невдалеке. Швейцар говорил, что тот не сводил глаз со входа в ресторан и… непрерывно курил, — Монтана задумчиво смотрел на стакан, который все еще держал в руках. — Нам, действительно, удалось обнаружить с десяток окурков какой-то странной марки сигарет. У них был довольно большой и длинный фильтр. Почти третья часть самой сигареты…, — агент даже сделал едва уловимое движение пальцами, словно хотел показать размер сигарет. — Уже потом экспертиза показала, что в США такие сигареты не производят. Сорт табака оказался другим. И тут, вы представляете… случается же такое совпадение…, — мужчина прищелкнул пальцами и мрачно улыбнулся. — Ко мне в кабинет заявляется какой-то лощенный тип, который заявляет, что курительный табак — это его стихия и здесь лучше него в этом никто не разбирается. Стоило ему лишь взять небольшую щепотку табака и слегка принюхаться, как он сразу же выдал мне ответ — Gerzegowina Flor! — произнося марку, он следил за реакцией своего собеседника, которая отличался странным спокойствием. — Gerzegowina Flor! — повторил он, внимательно следя за глазами человека напротив. — Вам ничего не говорит марка этих сигарет? Странно, а мне казалось, что именно я тот самый единственный человек в нашей стране, который ни черта не знает об этих сигаретах! Эти сигареты любит курить Сталин!