С обеих сторон реки в этом месте были пологие берега, которые еще хранили коли от многочисленных колес. В засушливые дни вода здесь едва превышала метр, а сейчас примерно по шее взрослому было.
— Здесь? — лейтенант встал на одно колено и стал внимательно осматривать берег. — Тут же течение сильное, — пробормотал он, наблюдая, как в середине водного потока быстро пролетают кусочки веток, листья. — Любую посылку унесет, хрен потом ее найдешь, — в принципе он и не верил в версию о старшине-предателе, но убедиться было не лишним. — Войну он здесь встретил, боец. Наверное с товарищами ходил проститься, — командир смотрел, как солнце медленно скрывалось за макушками высоких сосен, выстроившихся в ряд на том берегу. — Место уж здесь больно хорошее… Пошли.
Он отвернулся от реки и, не успев сделать даже пары шагов, вздрогнул от раздавшегося свиста. Резкий, завывающий звук полоснул со спины, заставляя его похолодеть от страшной мысли — «Началось!». Лейтенант дернулся в сторону, увлекая за собой остолбеневшего санитара.
«К заставе, к заставе!» — стучала в его висках мысль, отдаваясь тяжелыми ударами в его бешено стучавшем сердце, в словно чугунных ногах. «Быстрее к заставе! Лишь бы успеть до начала атаки, успеть занять окопы!». Он вырвал пистолет из кобуры и несколько раз выстрелил в воздух. Несколько мин упало в паре десятков метров, вжимая его тело в землю. Пыль и песок, поднявшиеся волной в воздух, практически ослепили его.
Через секунду свист сменился басовитым гудением, которое становилось все сильнее и сильнее. Казалось оно наполняло собой весь окружающий воздух, с каждым мгновением приобретая осязаемость и плотность и перерастая из воздуха в плотную материю. «На землю! На землю! Гаубицы! Нет, вперед! К заставе». Немецкая батарея клала снаряды с ювелирной точностью. Все цели здесь были пристреляны еще в июне 41-го. Мощные взрывы раздавались точно на месте казармы, вырывая из мощных кирпичных стен целые куски, превращая едва подлатанный деревянный сарай в кучу разлетающихся щепок.
— Командир, сюда! — полу контуженный лейтенант брел по полю, шатаясь из стороны в сторону. — Сюда! К нам! — кричали ему из траншеи. — Лейтенант!
До первой линии осталось метров сто — сто пятьдесят. Всего ничего… Маскаев слезящимися глазами смотрел вперед и ничего не видел. В глазах стояла сплошная светлая пелена, которая трепетала и извивалась. Он упал на живот и начал ползти вперед. Черные пальцы с обкусанными ногтями цеплялись за каждый кустик, а каждую травинку… Он полз, всем телом извиваясь как змея и оставляя за собой кровавый след. Полз снова и снова, втыкая ошметки пальцев землю. Маскаев полз секунды, полз минуты…, часы…, дни… Время будто остановилось. Если бы тогда, его можно было спросить, а сколько ты полз, то он вряд ли бы смог толком ответить.
— Стоять. Всем стоять, — он на «мгновение» остановился. — Ни шагу назад! — шептали его потрескавшиеся губы. — Все держаться! Держаться…, — он вновь поднял голову и посмотрел вперед. — Давайте, братки… давайте миленькие, — пелена с глаз почти спала и он уже видел чуть возвышавшийся бруствер. — Я к вам иду… К вам.
Он с трудом встал на колени, потом на ноги. Оглохший, ослепший на один глаз, лейтенант ничего не понимая смотрел перед собой. От первой линии окоп, к которым он так стремился, практически ничего не осталось. Многочисленные воронки густо усыпали едва заметные ямы. Повсюду лежали полузасыпанные тела красноармейцев.
— Что это? — шептал он, медленно шагая вперед. — Где вы все? — солнце уже практически село и остывающее поле медленно погружалось в темень. — Боец, вставай! Слышишь, вставай! — он остановился перед лежащим с раскинутыми во все стороны руками бойцом. — Я отдал приказ, рядовой! — он с трудом перевернул тело. — Ты слышишь меня?! — на него смотрело разодранное в кровь лицо с открытыми навыкате глазами. — Боец! — он посмотрел на второго, который скорчился в немыслимой позе держась за шею. — Встать!
Почти всю ночь одинокая фигура в изодранной форме ходила между телами. Время от времени она останавливалась и начинала что-то говорить. Сначала был шепот. Потом он сменялся громкими криками… Лейтенант ходил и ходил по заставе, пытаясь достучаться до лежавших бойцов… и совсем не обращал внимания на многочисленные металлические болванки, усыпавшие территорию заставы. Блестящие латунными поясками, похожие на небольших поросят, лежавшие снаряды выглядели совершенно целыми. Могло показаться, что их просто разбросали в этом месте, а потом из-за боя забыли собрать… Они лежали повсюду — на развалинах казармы, похоронившей часть гарнизона; возле отрядных повозок; рядом с выступавшей пулеметной точкой. К вечеру они уже остыли и их можно было без опасения брать в руки. Лишь из некоторых продолжали исходить тоненькие, едва заметные струйки зеленоватого дыма, который тяжело стелился по земле, оставляя за собой зеленовато-желтый след…