- Андрюшечка, - вновь кланяясь, заплакала она. - Что же ты меня не слышишь? Маму свою родимую не привечаешь?
- Тетя не плачьте, - вдруг вздрогнула она от тонюсенького голоска, раздавшегося из-за спины. - Не надо плакать! Плакать грустно... Я вот никогда не плачу... Ну, почти никогда! Один раз только заплакала, когда папа мой уехал...
На нее из под криво подрезанной челки смотрели большие детские глаза. Невысокая девчушка в еще угадывавшейся сиреневом платье выжидательно теребила ее за руку.
- А у вас, что тоже папа уехал? Вы поэтому плачете? Да?
Женщина никак не могла остановиться. Слезу сами текли из ее глаз.
- Вы же вон какая большая! Не плачьте! Вон посмотрите, что у меня есть?! Вот какая красивая!
Детская ручонка протягивала ей небольшой тряпичный ком. Грязновато-серая, она совсем не умещалась в ладошке.
- Откройте, - настойчиво просил голосок. - Я на дороге нашла! Сама! Она красивая, хорошая!
Видя, что Фекла не откликается, девочка сама приподняла конец тряпки и … окрестности прорезал пронизывающий женский визг.
- А-а-а-а-а-а-а! - верещала женщина, пытаясь отползти от девочки. - А-а-а-а-а-а-а!
На детской ладошке, закутавшись в рванину, ворочался птенец... Он пытался перевернуться с одного бока на другой. Помогая себе одним крылом, он неуклюже дрыгал лапками... Сам он весь был какой-то нахохлившийся, перышки растопырены в разные стороны. Кое-где просвечивала бледная кожица и какие-то нити.
- Не кричи! - совершенно не испугавшись крика, проговорила девочка. - Что кричишь, как дура! Он никого не укусит... Это просто птенец так болеет...
Она осторожно перевернула его брюшком вверх. Птаха легла на растопыренные крылья и вытянула лапки вдоль тела. Только клювик ее непрестанно открывался и закрывался, открывался и закрывался. Тоненькие пальчики гладили осторожно брюшко, нежно касаясь выпяченных поверх перьев переплетенных корешков. Изнутри даже крылышки были больше похожи на крылья летучей мыши, так сходно переплетались на них древесные плети.
- Болеет маленький, - шептала девочка, оставаясь на корточках. - Что ты клювик разеваешь? Больно тебе что-ли? Ничего, скоро мы тебя вылечим! У нас и врач есть...
- Что ты орешь! - наконец, до горки добежали люди. - Ребенка напугаешь! Вон он весь скрючился!
- Не кричите на нее! - вклинился кто-то другой. - У нее же горе. Дочка утонула...
- А у нас, что все живы и здоровы?! - буркнул в ответ первый голос. - У меня вон муж пропал на заставе. У Агнешки лейтенантика убили... Нам что легче что-ли? А?
Непонимающе смотря на сбежавшихся людей, Фекла только пыталась отползти дальше. Ее спина уперлась в густой орешник, а сбитые башмаки продолжали ковырять землю.
- У! - издавало она мычащие звуки, с ужасом смотря на девочку. - У-у-у-у!
- Совсем с ума сошла тетка, - пробормотал кто-то рядом с ней. - Вот что проклятая война делает!
Не обращая ни на кого внимания девочка вновь закутала свое птенчика.
- Вот ты где кроха, - ее ухватили сильные руки и крепко поцеловали в головку. - Я сильно испугалась за тебя! Зачем ты к ней подходила?
- Она же плакала, - печально проговорила та, крепко обнимая Агнешку, заменившую ей мать. - И ей было одиноко... Мне стало ее жалко. Я ей своего птенчика показала!
- Хм, - недоуменно приподняла брови Агнешка. - А где ты его нашла?
- Да, вон там на тропе, около двух такенных кривых березок, - пробурчала недовольно девчушка, махнув рукой куда-то назад. - Там еще много таких птенчиков было. Целая куча! И большие и маленькие! - она устроилась поудобнее на руках у женщины. - А ты никому не скажешь? Нет?! Никому-никому? - она перешла на шепот. - Там еще был волк! Настоящий волк! Представляешь?! Такой большой. Весь в корешках, словно в сетке... Я его испугалась... Сильно — пресильно!
После этих слов Агнешка чмокнула еще снова в макушку и, легко хлопнув по попе, отослала играть с остальными детишками. Затем, не показывая своей обеспокоенности, она медленно пошла в ту сторону, откуда они и пришли.
- Где же это? - бормотала она, переступая через очередную лужу. - Вот неугомонный ребенок! Все дети, как дети! А эта егоза носиться, как неугомонная!
От лагеря она отошла почти на километр.
- Напутала похоже, маленькая врунья, - засмеялась она, чувствуя, что такого места просто не существует. - Подожди-ка, подожди-ка... Так... Кажется, вот они красотки! - перед ее глазами показались переплетенные друг с другом березы. - Смотри-ка, не обманула...
Она нежно коснулась белоснежных стволов.
- Мои хорошие, - шептала она, обнимая их. - Никто вас здесь не видит... Ну и хорошо...
Вдруг нога ее подвернулась и она кубарем полетела вниз. К счастью, ничего кроме старых, пахнувших землей листьев, ей не встретилось.
- А это еще что такое? - снимая с волос ветки, невольно проговорила она. - Неужто здесь?
Подвернувшаяся нога вынесла ее точно в то самое место, про которое и говорила девочка. Все дно оврага, куда ее и угораздило залететь, было покрыто ползающим, шевелящимся ковром.
- Матка боска! - вырвалось у молодой женщины, с ошарашенным видом глядевшим на трепыхающуюся живность. - Вот... это … как же может...
Хрясть! Он сделала неосторожный шаг назад и что-то раздавила. Хрясть!
- О! - вскрикнула она, приподнимая ногу. - Что это?
Десятки каких-то птиц, больших, небольших и совсем крошечных, в беспорядке лежали на земле. Стуча расправленными крыльями, они с жалобным видом открывали клювики и пытались издать какие-то звуки.
- Матка боска! - вновь с придыханием произнесла Агнешка. - Да что здесь такое твориться?
Птицы были словно чем-то обвязаны... Веревками, прутами?! Она присела на корточки, каждую секунду готовясь вскочить и убежать. Тонкие длинные пальцы, осторожно, с какой-то брезгливостью ухватили одного птенца за крыло.
- Точно, какие-то ниточки, - прошептала она, внимательно всматриваясь в птицу. - Ужас! Как паяцы! Нет, это же корневая система...
Она тихонько поддела ногтем кусочек выступающего корешка и от крыла отвалился целый корневой пучок.
- Но они же живые! - Агнешка смотрела на болтавшийся пушистый пучок, начало которого терялось где-то в брюшке птицы.
Тушка упала и, трепыхаясь, птица поползла куда-то в сторону осыпавшегося склона. Удивительно, но и все остальные птицы тоже ползли именно туда.
- Мне это сниться, - она ущипнула себя за руку, ощущая полную нереальность происходящего. - Мне это точно сниться... Какие-то уродцы! Дыра! Ай!
Из темноты ямы что-то сверкнуло! Казалось, словно кто-то зеркальцем мигнул, подавая знак...
Возле провала, над которым почти полностью скрывая его нависли мощные корни, образовался настоящий живой, мохнатый ковер. Подергивание крыльев, приподнятые перышки, нахохлившиеся хохолки — все это создавало полную иллюзию роскошного, с высоким мягким ворсом, ковра.
- Полный бред, - качая головой, шептала она и все равно делала шаг вперед. - Такого не может быть...
Словно диковинный зверь дыра, подмигивала ей нависшими мохнатыми корнями, и продолжала поглощать птиц. Уродливые, с противным писком, они взбирались друг на друга, кусались, царапались... Кто-то падал... Кого-то топтали...
Женщина в нерешительности стояла совсем рядом с провалом. Солнце терялось где-то там высоко в небе. Из-за нависших деревьев его лучей было практически не видно. Оттого отверстие казалось еще более зловещим, темным и от этого более притягательным... Она сделал неуверенный шаг вперед, потом еще один... Все равно было не видно, а что там внутри... Вот Агнешка оказалась у самого провала. Осталось только протянуть руку и освободить вход от всякой травы и кореньев.
Узкая ладонь со свежими царапинами осторожно потянулась вперед. На самом видном месте свисал крупный с многочисленными отростками корень. Это был целый патриарх! Она с усилием отогнула его в сторону и зацепила за какой-то камень, освободив почти половину хода. Осталась какая-то мелочь...
- Сейчас, посмотрим, - она от волнения кусала свои губы. - Что же там такое?