- Ай-яй! - недовольно пробурчал он, садясь прямо на ковер из буро-зеленого мха. - Совсем старый стал, совсем глупый... В лесу след найти не могу! Что бы сказал отец, если увидел меня?!
Абай снова и снова смотрел себе под ноги, надеясь обнаружить хоть какой-то намек на след, но все было напрасно. Старшина просто исчез с места, словно умел летать...
- Значит, старшина хитрый очень, - прошептал якут, сильно втягивая ноздрями воздух. - Хитрый и ловкий! Он почти обманул старого Абая! Почти обманул... Только курит он много... Очень много курит...
Все-таки старшина оставил один след и был он не на земле и не на дерево, а в воздухе. Чуткое обоняние якута уловило запах жуткой смеси, к которой так пристрастился Голованко.
- Уж не к старому лагерю ли ты пошел? - разговаривая сам с собой, якут перелез через нанесенные водой стволами деревьев. - Точно! А вот и следы!
Тут он резко пригнулся, заслышав чьи-то голоса. Осторожно выглянув из-за дерева, Абай увидел темный ватник пограничника. Старшина стоял к нему спиной и с кем-то громко разговаривал.
- … Я говорю тебе мы должны их выручить! - его голос слышался очень отчетливо, словно стоял он на расстоянии вытянутой руки. - Из-за нас их расстреляют.. Понимаешь, из-за нас, из-за нашей глупости! Мы просто обязаны помочь! Мы должны их спасти! Теперь нас стало больше. У нас есть оружие! Ты ведь с нами?
Чужой, немного скрипучий голос, в ответ что-то пробурчал.
- Но там же рядом тоже лес, - не успокаивался Голованко. - Город просто утопает в деревьях... Это же просто находка для тебя! Помоги?! Там же дети и женщины! Это же не солдаты!
Голос опять что-то сказал. Абай совершенно ничего не понял. Слова вроде бы и слышались, но было не понятно, какие именно. Он осторожно перетек за ствол дерева и начал медленно сползать в овраг, откуда было совсем рукой подать до говоривших.
- Это точно поможет нам? Точно как у Леськи? - в голосе пограничника послышалось сильное сомнение. - Но все же узнают?! Да, да, я понял — главное спасти женщин и детей!
Якут уже был на дне оврага, когда под ногой предательски треснула толстая ветка. Она высохла уже давно и словно ждала, когда он придет и наступит на нее. Хруст был таким, словно кто-то выстрелил! Или это ему показалось. Он сразу же замер... Тело прильнуло к земле, стараясь слиться с ней, стать одним целым.
- Ох! - не успевшего перевести дух Абая, что-то резко прижало к земле. - У!
Это было словно упавшее бревно. Длинное, тяжелое! Однако не было ничего слышно! Нет! Был шорох... Тихий, незаметный, угрожающий. Раз! Тянувшиеся к финке руки, пришпилило к телу.
- А-а-а-а-а! - негромко застонал Абай, когда гибкие прутья врезались в предплечья. - Больно!
- Подожди! Не надо так, - раздался сверху голос старшины и руки немного ослабли. - Это же Абай!
49
Абай с трудом приходил в себя. Было тяжело дышать — лицо практически уткнулось в мохнатый пучок пахнущего гнилью мха. Вдобавок затылок отдавался тяжелой ноющей болью.
- … Все будет нормально, Степаныч, - успокаивающе пробурчал незнакомый хрипловатый голос. - Есть у меня еще кое-какие секреты... Немцы будут сильно удивлены, когда увидят нас.
Судя по голосу говоривший был совсем рядом, чуть не на расстоянии вытянутой руки.
- Хорошо, - проговорил старшина, словно смиряясь с чем-то неизбежным. - Сделаем по твоему! А с ним-то что делать? Кажется, он все слышал. А мне сейчас не нужны никакие лишние вопросы.
Земля по якутом неуловимо зашевелилась. Казалось, земляные пласты выгнулись и подбросили его в воздух. Не успев даже охнуть, Абай оказался на ногах, но по прежнему полностью спеленатый словно младенец.
- Смотри-ка очнулся, - недовольно пробормотал пограничник, переминаясь с ноги на ногу. - Вот сукин сын нашел все-таки меня... Думал, что покружу-покружу и оторвусь от него. Ан нет, не получилось! Ну и что будем делать?
Вокруг стало совершенно тихо. Якут прищурил глаза, отчего он вообще превратились едва заметные щелки. Старшина стоял совершенно один и рядом не было ни души!
- Думаю, он понятливый, - вновь прозвучал чей-то голос, но уже совершенно рядом с ним. - Ему ни надо ничего объяснять, он сам все поймет.
Тот тем временем попытался повернуть голову, но что-то его держало чересчур надежно.
- Что, Абай, ты ведь ничего не видел и не слышал? - якут не верил своим глазам — этот странный голос шел прямо от дерева. - Мы ведь понимаем друг друга?
Это было дерево! Дерево с большой буквы «Д»! Огромный дуб патриарх, корни которого выползли наружу будто им не хватает места под землей. Ствол, нависавший над ними, был весь в буро-черных складках, местами отчетливо напоминавших человеческие раны... Весь мир якутского охотника в мгновение ока перевернулся с ног на голову. Всю свою молодость он презирал своего отца — потомственного шамана целого десятка стойбищ. Ведь как же иначе, он был активистом, боровшимся с пережитками прошлого, с мракобесием, в котором погряз якутский народ. Разве мог он, убежденный комсомолец, уважать своего отца, который, подумать только рассказывал о каком-то великом дереве — опоре всего мира. Нет! Все его речи он отвергал сходы, обвиняя того в старческой глупости...
- Как же я мог? - шептал он в каком-то забытьи. - Почему я стал таким? Отец?! Отец, это я, Абай?! Смотри, вот он я, стоя перед тобой на коленях...
Перед его взором стояла давняя картина, которую он, как ему хотелось думать, уже давно и благополучно забыл... Умиравший отец, палец крючковатый палец которого был обвиняющие направлена в сторону Абая. «Попомнишь меня! Попомнишь мои слова! - билось в его мозгу огненными молотками. - Аал Луук Мае, прими мое тело в свои объятия! Иччи, сопроводите меня к подножию великого дерева! Я честно служил вам в этом мире и буду также служить в другом...».
Ноги пожилого охотника медленно подогнулись и он рухнул вниз прямо на кусок узловатого корня.
- Отец, отец, ты меня слышишь? - сын старого шамана шептал, обращаясь в сторону дерева. - Отец, я увидел Аал Луук Мае... Ты мне говорил, но я глупый молодой тырген не верил тебе! - По морщинистым щекам текли слезы. - Я увидел Мировое дерево. Значит иччи не забыли старого Абая и явили ему свою милость...
Зрелище стоявшего на коленях, плачущего и вдобавок что-то бормотавшего человека так поразили пограничника, что он растерялся.
- Абай, ты что? - он похлопал его по маскировочному халату. - Перестань! Все будет нормально! Это же я, Голованко! Ты, что не узнаешь меня?
Но взглянув в помутневшие глаза он понял, что хлопки по спине и крики здесь вряд ли помогут. Хлипкое тело, с которого начали медленно сползать гибкие корни, медленно закачалось.
- О, Аал Луук Мае, пусть вечно твои ветки купаются в голубом небе и ночами тебя укрывают самые пушистые облака..., - Абай мерно раскачивался из стороны в стороны, тихо что-то приговаривая. - Пусть корни твои никогда не знают недостатке в живительной влаге! Пусть дикие звери обходят тебя стороной!
Переминавшийся с ноги на ногу, Голованко отошел от него подальше.
- Что, Степаныч, страшно? - Лес оказался тут как тут, возле его уха. - Я же говорил, с ним проблем не будет!
- Что ты такое говоришь, Андрей? - удивился Голованко. - Посмотри на него? Что я капитаны скажу? Что он тронулся умом, когда услышал как разговаривает дуб?
Гибкие путы корней окончательно сползли с тела якута, но он словно этого не заметил. Его туловище продолжало раскачиваться из стороны в сторону как маятник.
- Старшина, он же сделает все, что ему не скажут, - дубовая ветка качнулась в сторону якута. - Мне кажется, меня приняли за какое-то божество...
Наконец, человеческий маятник качнулся слишком сильно и Абай упал на живот. Он раскинул руки и начал медленно ползти к дубу. Его голова при этом буквально ковыряла собой мох.
- О, Аал Луук Мае, не гневайся на твоего сына, - коричневатые пальцы с благоговением коснулись морщинистой коры и начали осторожно скользить по ее складкам. - Если такова твоя воля, выпей мою жизнь! Я ничто перед тобой, Аал Луук Мае!