– Прошу прощения, – спросил Сэм, – вы сказали: природный капитал?
Форт резко дернулся, повернулся, чтобы взглянуть на Сэма.
– Да?
– Я думал, капитал по определению создается человеком. Производное средств производства, так нас учили.
– Верно. Но в капиталистическом мире слово «капитал» получает все более и более широкое использование. Люди говорят, например, о человеческом капитале – это совокупность образования и опыта работы. Определение человеческого капитала отличается от классического в том отношении, что вы не можете унаследовать его, он может быть только взят в аренду, но не может быть куплен или продан.
– Если только не принимать в расчет рабство, – добавил Арт.
Форт нахмурился.
– Концепция природного капитала на самом деле больше похожа на традиционное определение, чем концепция человеческого капитала. Им можно владеть, его можно завещать, делить на возобновляемый и не возобновляемый, отчуждаемый и не отчуждаемый.
– Но если все – капитал того или иного рода, – сказала Эми, – можно понять, почему люди считают, что один капитал может быть взаимозаменяем другим. Если человеческий капитал будет усовершенствован так, чтобы использовать меньше природного капитала, не будет ли это взаимозамещением?
Форт покачал головой.
– Это вопрос эффективности. Капитал – это количество на входе, а эффективность – отношение количества на входе к количеству на выходе. Вне зависимости от эффективности вы не можете сделать что-то из ничего.
– Новые энергетические ресурсы… – предложил Макс.
– Но мы не можем производить почву из электричества. Энергия синтеза и самовоспроизводящиеся машины дали нам невероятную мощь, но нам нужны основные ресурсы, чтобы было к чему эту мощь прикладывать. И тут мы упираемся в предел, замены которому не может быть.
Форт уставился на них все с тем же обезьяньим спокойствием, которое он сохранял с самого начала. Арт бросил взгляд на экран планшета. «Природный капитал – человеческий капитал – традиционный капитал – энергия против материи – электрическая почва – пожалуйста, никакой замены». Он скривился и перешел на следующую страницу.
– К несчастью, – продолжил Форт, – большинство экономистов по-прежнему работает в экономической модели пустого мира.
– Модель экономики полного мира кажется очевидной, – сказала Салли. – Это просто здравый смысл. Почему большинство экономистов ее игнорируют?
Форт пожал плечами и молча сделал еще один круг по комнате. Арт уже устал вертеть головой.
– Мы понимаем мир через парадигмы. Переход от модели пустого мира к модели полного мира – это смена парадигмы. Макс Планк однажды сказал, что новая парадигма приходит не тогда, когда удается убедить ее противников, а когда ее противники вдруг умирают.
– А они пока живы, – заметил Арт.
Форт кивнул.
– Омоложение продлевает жизни людей. И многие из них занимают значительные должности.
Салли посмотрела на него с неприязнью.
– Значит, им просто следует пересмотреть свои взгляды, не так ли?
Форт уставился на нее.
– Прямо сейчас мы этим и займемся. По крайней мере, в теории. Я хочу, чтобы вы изобрели экономические стратегии полного мира. Это игра, в которую я играю. Если вы подключите планшеты к столу, я смогу скинуть вам начальные данные.
И все они склонились и подключились к столу.
Первая игра, в которую захотел сыграть с ними Форт, включала в себя вычисление максимального числа экологически устойчивого[14] населения Земли.
– Разве это не зависит от различных факторов, вроде стиля жизни? – спросил Сэм.
– Мы будем учитывать все факторы.
Он не шутил. Они прошлись от сценариев, в которых каждый акр пахотной земли возделывался с максимальной эффективностью, до сценариев, включающих возврат к охоте и собирательству, от всемирного общества потребления до жестких ограничений. Планшеты ставили начальные условия, после чего игроки разыгрывали их, скучающе или нервно, нетерпеливо или сосредоточенно, используя формулы, взятые со стола, или собственные наработки.
Игра заняла их вплоть до ланча, и потом они играли весь оставшийся день. Арту нравилось играть, они с Эми всякий раз завершали намного раньше остальных. Их максимальное число экологически устойчивого населения варьировалось от ста миллионов (модель «бессмертный тигр», как назвал ее Форт) до тридцати миллиардов (модель «муравьиная ферма»).
– Это большой диапазон, – заметил Сэм.