— Всю жизнь мечтал, — проворчал он по-русски, стараясь разорвать цепи. Вроде бы, Меч говорил, что накачал его мышцы до максимума… да и тренировки с Эрином и Ний-Каном оставили свой след. Только вот закаленной стали его мнение было глубоко безразлично — ни одно звено цепи даже не погнулось.
— Не старайся, ничего у тебя не получится, — мимоходом заметил Дарс и кивнул кузнецу.
Одним рывком тот разорвал рубашку юноши и отбросил ее в сторону. На мгновение все застыли, рассматривая изображение дракона на плече.
— Мастер кар-теон? Ну ничего ж себе. Ты просто кладезь сюрпризов какой-то… — жрец изогнул бровь, не сводя глаз с татуировки.
— Так сложилось, — Антон пожал плечами, думая о том, что мог сказать ему Ний-Кан, если бы узнал о такой непростительной ошибке своего ученика.
— Я думал, это искусство давно утрачено.
— Скоро будет, — усмехнулся юноша.
Дарс снова кивнул кузнецу, и тот сгреб пленника в охапку, бросил его на алтарь, специальными зажимами закрепив его так, что даже пошевелиться было невозможно.
— А теперь можешь убираться в свою деревню. Если понадобишься, за тобой пошлют.
Кузнец кивнул и сноровисто покинул зал. Зато зашевелились люди в капюшонах, окружая алтарь неровным полукругом.
Ледяной камень алтаря, казалось, покалывал кожу, но Антон практически не обращал на него внимания, задумчиво рассматривая потолок. Он весь был разрисован теми же иероглифами культа, что и стены, причем очень красиво — символы причудливо переплетались друг с другом, создавая гармоничную вязь неведомого языка. Можно было бы восхититься мастерством неведомого художника, если не знать, что вся эта красота означает только одно — смерть.
Где-то в стороне, вне поля зрения Антона, Дарс читал неведомое заклинание, отчего воздух, казалось, насыщался энергией. Впрочем, покосившись на людей, стоящих у алтаря, он понял, что вся эта энергия высасывается из них. И… и просто висит в воздухе, никуда не деваясь. А люди один за другим оседали на пол без сил.
Наконец, заклинание было завершено. Голос жреца на несколько мгновений утих, а сам он оказался возле алтаря, держа в руках довольно большую пирамиду из непонятного материала. Впрочем… он ее не держал, она сама висела между ладоней Дарса.
Еще несколько слов — и пирамида стала мягко опускаться на грудь пленника. Тот настороженно следил за ней, не сводя глаз и явно не ожидая ничего хорошего.
Боль.
Дикая, непереносимая боль пронзила его тело, как только пирамидка коснулась кожи. А от темного артефакта по всему телу протянулись невидимые нити, которые жгли огнем, впивались в каждую клетку, старались выпить из него жизнь… Он не сумел удержаться от глухого стона.
— А ты силен, Антон, — задумчиво произнес жрец, все еще рассматривая татуировку. — Мало кто мог выдержать возложение Пирамиды и не потерять сознание. Но сейчас твоя сила играет против тебя.
— Почему? — хрипло поинтересовался он, загоняя силу как можно глубже в себя, чтобы не допустить прорыва и продержаться как можно дольше.
— А сам еще не понял? Чем ты сильнее, тем дольше Пирамида будет отбирать эту твою силу. И тем дольше ты будешь умирать.
— Отлично… — прошептал он, прикрывая глаза. Пирамида жгла огнем, но ведь это наверняка не все…
Взгляды человека и зверя встретились. Кассара недоуменно мяукнула и медленно стала приближаться к Кэрту.
Арена замерла, ожидая начала поединка. Всем казалось, что кошка расправится с человеком за какие-то мгновения, и они ждали скорой кровавой развязки. Всего несколько шагов…
Кассара подошла практически вплотную и еще раз мяукнула, внимательно смотря в глаза своему противнику.
Тот только рассмеялся и опустился на колено, положив ладонь на плечо кошке. Тихий рык, чуть меняющаяся тональность, глубина звучания — только Орт, стоящий не так далеко, слышал его, но даже он не мог предположить, что рычала совсем не кассара…
Люди не верили своим глазам: еще не было случая в Олерисе, чтобы кассара так спокойно отнеслась к человеку. Особенно если ее не кормить несколько дней. Медленно, ленивой волной поднимался шум.
Кэрт медленно повернул голову, покосившись на трибуны, прикинул высоту ямы — где-то три его роста. Обычному человеку не преодолеть, но… кто сказал, что он обычный человек?
Он поднялся на ноги и теперь уже пристально взглянул на трибуны, ища взглядом Тимгельта.
— Значит, решил, что смерть от когтей и зубов кассары — достаточная расплата?
— Ты сдохнешь, — прорычал Тимгельт.