Неожиданно Десейн нашел вполне логичную причину для объяснения своего бегства из долины. Телефон! Необходимо позвонить Селадору и обсудить с ним происходящее. Из долины сделать это нельзя, но он может позвонить из Портервилла, после чего вернется обратно.
Десейн двинулся вперед – не чувствуя ничего, уверенно и ни о чем не думая. Даже боль в плече почти утихла.
Из ночной темноты вырос Портервилл. Шоссе, ведущее в город, превратилось в главную улицу, на его левой стороне светилась бело-голубая вывеска автобусной станции, а чуть поодаль горело огнями круглосуточное кафе, возле которого припарковались два большегрузных фургона, маленький кабриолет и зелено-белый автомобиль шерифа. На противоположной стороне дороги оранжевым светом сияла вывеска салуна «Убежище Мамы Френчи». Машины, стоявшие по обочинам, были все, как одна, старые.
Десейн проехал дальше, и на углу, недалеко от затемненной заправочной станции «Шелл», нашел телефонную будку. Он свернул к обочине и остановился.
Двигатель «Кемпера» перегрелся настолько, что некоторое время, после того как Десейн выключил зажигание, еще продолжал работать, постукивая и погромыхивая. Отключив сцепление, Десейн сидел, разглядывая будку, а затем вышел из машины.
Мимо проехал автомобиль шерифа, фарами высветив будку и отбросив ее тень за выбеленную стену находившегося по ту сторону будки здания. Десейн вздохнул и вошел внутрь. Странно, но ему совсем не хотелось звонить, и он был вынужден сделать над собой усилие.
Наконец он услышал голос Селадора с его характерным акцентом.
– Гилберт, это вы? Они уже починили свой чертов телефон?
– Я звоню из Портервилла. Это в двух шагах от долины.
– Что-то не так, Гилберт?
Десейн сглотнул. Даже на таком расстоянии Селадор оставался самим собой – проницательности ему было не занимать! Десейн кратко изложил историю своих приключений. После долгой паузы Селадор ответил:
– Все это в высшей степени необычно, Гилберт, но я не вижу причин трактовать произошедшее иначе, чем цепь случайностей. Что касается газа, Гилберт, то ведь они хорошенько постарались, чтобы спасти вас. А ваше падение… Ну как они могли знать, что там окажетесь именно вы?
– Я просто хотел, чтобы вы знали об этом. Пиаже считает, что я просто притягиваю неприятности.
– Пиаже? Ах, да, местный доктор. По-моему, Гилберт, нельзя серьезно относиться к мнению человека, даже самого уважаемого, если оно выходит за рамки его специальности. Не уверен, что доктор Пиаже способен был бы поставить такой диагноз, даже если бы подобный синдром существовал, в чем я искренне сомневаюсь. – Селадор откашлялся и продолжил: – Вы действительно верите в то, что эти люди против вас что-то замышляют?
Рассудительный спокойный тон, которым говорил Селадор, действовал успокаивающе. Разумеется, Селадор прав. Здесь, за пределами долины, события прошедших двадцати четырех часов приобретали совсем иной смысл.
– Нет, конечно, – ответил Десейн.
– Вы всегда были рассудительным, Гилберт. Но мне все равно хотелось бы предупредить вас: вы попали к людям, которых отличает крайняя беззаботность. В этих обстоятельствах гостиница, где вы остановились, представляется местом крайне опасным, и вам следовало бы поменять дислокацию.
– На что?
– Нужно найти что-нибудь еще.
Беззаботность? Хорошо. Но почему тогда не пострадал никто другой? Опасное место? Да, но таковым его делает сама принадлежность к долине. Десейну почему-то совсем не хотелось соглашаться с Селадором. Во всяком случае его ощущение опасности основывалось на совершенно иных предположениях.
Неожиданно ему пришло в голову – а ведь этот оторванный край ковра предназначался именно для него. Это был капкан. А в нем – приманка. Приманкой была телевизионная комната – настолько странное местечко, что не могло не пробудить в нем любопытства. Вообще, капканов было несколько, они были расставлены на всех дорожках, по которым он мог пройти. Интересно, какой капкан был установлен на крыше? Размышляя об этом, Десейн вспомнил о сломанных перилах лестницы.
– Вы меня слушаете, Гилберт? – Голос Селадора звучал словно издалека.
– Да, я здесь.
Десейн кивнул, но соглашался он с собой, а не с Селадором. Все было логично. Найденные им объяснения снимали многие неясности, и все выглядело достаточно простым, как детский рисунок на запотевшем стекле – никаких лишних линий, ненужных деталей.
Капканы и приманка.
Однако Селадор вряд ли примет подобное объяснение. Объявит его следствием паранойи. Все, что не вписывается в стройную версию, отдает, как он считает, паранойей. А версия предполагает наличие организации, мобилизацию большого количества людей, управленцев, приводящих их в движение.