Десейн выбежал из мастерских. Его стошнило. Это мог бы быть я, подумал он. Эта авария предназначалась мне. Кто-то где-то громко кричал и шумел, а в отдалении завыли сирены.
Два механика вывели из мастерских бледного, трясущегося Шелера. Это был его сын, подумал Десейн. Сам этот факт, как он понимал, имел серьезнейшее значение, но какое – этого пораженное шоком сознание Десейна объяснить не смогло. Он слышал, как один из механиков говорил убитому горем начальнику:
– Это был несчастный случай, Сэм. Тут ничего не поделаешь.
И они втроем вошли в здание станции.
Вой сирены приближался. Десейн отодвинулся на край парковки и прижался к невысокой ограде. Его «Кемпер», который по-прежнему стоял в воротах, качнулся. На парковку въехала машина «Скорой помощи». Развернувшись, она направилась в мастерские. Вскоре она покинула заправочную станцию Шелера.
Вслед за ней из мастерских вышел Пиаже.
Куда подевалась его былая решительность? У доктора изменилась даже походка – короткие шаги, мягкая поступь. Из Пиаже словно выпустили воздух. Увидев Десейна, он робко приблизился. Вся правая сторона его халата была в крови; на полах темнели пятна машинного масла, масло было и на левой руке.
Кровь и машинное масло – эта странная комбинация вдруг поразила Десейна; на ее основе можно было реконструировать все, что произошло в мастерских несколькими минутами раньше. Он содрогнулся.
– Я бы… я бы выпил чашечку кофе, – произнес Пиаже. Он на мгновение закрыл глаза, после чего почти умоляюще посмотрел на Десейна.
– Здесь, за углом, есть кафе. Не могли бы вы…
Пиаже запнулся и глубоко, судорожно вздохнул.
– Я принимал этого мальчика, – сказал он и покачал головой. – Когда думаешь, что, став настоящим врачом, ты уже неспособен испытывать личные привязанности…
Десейна охватила волна сочувствия к этому пожилому человеку. Он отпрянул от стены и взял доктора под руку.
– Где кафе? – спросил он. – Мне бы тоже не мешало подкрепиться.
Кафе находилось в узком кирпичном здании, зажатом между магазином скобяных товаров и мастерской сапожника. Пиаже с Десейном вошли, и двустворчатая дверь со стуком закрылась за ними. Помещение пропахло ароматами кофе и Джаспера. Один из механиков Шелера – темно-зеленая куртка и белая шляпа – сидел у стойки, глядя на стоявшую перед ним чашку кофе. Человек в кожаном фартуке, с загрубевшими руками мастерового, сидел в дальнем углу и ел бутерброд.
Десейн провел Пиаже к столику напротив стойки. Механик из мастерских повернулся и взглянул на них. Это был еще один Шелер – те же голубые глаза, приземистая фигура и смуглая кожа.
– Добрый день, доктор, – сказал он. – Слышали сирену?
Пиаже поднял голову и посмотрел на него. Глаза его затуманились. Он судорожно вздохнул, отвернулся, а затем обратился к человеку около стойки.
– Гарри! – начал он хрипло. – Я не смог… – И замолчал.
Гарри сполз со стула. Лицо его побледнело и превратилось в застывшую маску.
– Я здесь сидел… я чувствовал… – Он провел ладонью по губам. – Это… Билл.
И, резко повернувшись, он выбежал из кафе. Дверь за ним захлопнулась.
– Это еще один сын Шелера, – объяснил Пиаже.
– Он знал, что произошло, – сказал Десейн и вспомнил то, что ощутил на озере – то впечатление всеобщей связи сознаний, которое он тогда переживал.
Человеческая жизнь погружена в океан бессознательного, напомнил он себе. Под воздействием наркотика люди обретают ви`дение этого океана.
Несколько мгновений Пиаже изучал лицо Десейна, после чего произнес:
– Конечно, знал. Вам наверняка удаляли зубы, и вы все равно ощущали их присутствие в оставшихся лунках.
Стройная рыжеволосая женщина в белом переднике, с выражением озабоченности на лице, приблизилась к столику и, глядя на Пиаже, предложила:
– Я принесу вам кофе. – Она собиралась уйти, но повернулась и добавила: – Я чувствовала это. И Джим, сосед, пришел и сказал мне. Я не знала, как об этом сообщить Гарри. А он все сидел и сидел. И его что-то давило. Он, конечно, все понял, но не знал, как это принять. – Женщина пожала плечами и уточнила: – Что-нибудь к кофе?
Пиаже покачал головой. Десейн с удивлением заметил, что доктор вот-вот расплачется.
Официантка ушла и вскоре вернулась с двумя чашками кофе, после чего молча отправилась в кухню. Она тоже отметила состояние Пиаже.
Десейн вздохнул, поднес чашку к губам, но пить не стал. Под ароматом Джаспера улавливался странный горьковатый запах. Десейн принюхался. Горечь. Струя пара, поднимавшаяся от чашки, вдруг обрела форму королевской кобры, изготовившейся к броску.