Пиаже улыбнулся:
– Сара предпочитает фразы из прошлого, которые были в ходу до того, как мы систематизировали наши наблюдения над эффектами Джаспера и… внешним миром. Только не смейтесь над ее фразами. У нее наивный, но чистый и незамутненный взгляд на вещи.
– Чем я похвастаться не могу.
– Да, у вас сохранились определенные представления и предрассудки нелюдей, – заметил Пиаже.
– И я слышал слишком много и слишком много узнал, чтобы вы позволили мне уехать, – отозвался Десейн.
– И вы даже не пытались осуществиться?
– В каком качестве?
Безумные, шизофренические речи Пиаже вызвали в Десейне ярость. Прозрение! Ви́дение!
– Только вам дано это знать.
– Что именно?
Пиаже молча смотрел на него.
– Я сам скажу вам, – проговорил Десейн. – Понимаю, мое предложение ввергло вас в ужас. Вы не хотите знать, каким образом Вина насыпала яд в мой кофе. Вы не хотите знать, как Клара Шелер отравила мясо. Вы не хотите знать, кого угораздило столкнуть меня в озеро. Вы не хотите знать, почему пятнадцатилетний мальчик решил проткнуть меня стрелой. Вы не хотите знать, каким образом яд оказался в том, что мне приготовила Дженни. Вы не хотите знать, кто и как наладил пневмоподъемник так, чтобы уронить на меня машину, и кто превратил мой «Кемпер» в бомбу. Вы не хотите…
– Да! Не хочу!
Погладив себя по подбородку, Пиаже отвернулся.
– Я же говорил, что у вас получится, – покачал головой Десейн.
– Iti vuccati, – пробормотал Пиаже. – «Сказано так: всякая система и всякая интерпретация становятся ложными в сфере действия более полной системы». Я думаю, вы явились именно для этого – напомнить нам, что ни одно позитивное утверждение не может не включать в себя противоречия.
– О чем это, черт возьми, вы говорите? – спросил Десейн.
Его удивило спокойствие, которое появилось в тоне и самом поведении доктора.
– Внутреннее просветление всех существ источником имеет их самость, – продолжил Пиаже. – Самость, неспособная изолироваться, пребывает в памяти как процесс восприятия символов. Мы являемся носителями сознания исключительно как проекция нашей самости на рецептивное содержание чувств. Но случается так, что самость может быть отвращена от пути истинного – будь это самость личности или же самость сообщества людей. Интересно…
– Прекратите сбивать меня своей белибердой! – возмутился Десейн. – Вы пытаетесь поменять тему, но все это – пустое…
– Пус… тое, – проговорил Пиаже. – Да. Пустое. Пустота… Пустота имеет к этому прямое отношение. Эйнштейн – это не только математика. Все феномены транзитивны, относительны. Ни одна вещь – сама по себе – не обладает свойством действительности. В каждый конкретный момент она перевоплощается во что-то иное, неравное тому, чем была за мгновение до этого.
Десейн сел в постели. Доктор сошел с ума?
– Действие само по себе не производит результата, – не унимался Пиаже. – Вы просто прониклись идеей абсолюта, но искать нечто раз и навсегда зафиксированное, значит, подчинять свои мыслительные усилия законам ложного и лживого воображения. Это все равно, что выцеживать мыло из мыльной воды. Дуальность бытия – опасная иллюзия.
Десейн вздохнул. Слова Пиаже казались ему абсолютной бессмыслицей.
– Вижу, что вы смущены, – продолжил доктор. – Вы просто не представляете истинных масштабов собственной интеллектуальной энергии. Ходите исключительно узкими тропами. Я же предлагаю вам новые орбиты…
– Прекратите! – потребовал Десейн.
И сразу вспомнил озеро и сиплый женский голос, который произнес: «Мы можем помочь ему только в одном». А потом – голос Дженни: «Но мы же так и делаем!»
– Вам необходимо выработать навыки понимания того, что объекты не существуют сами по себе, и структура всех объектов мышления зависит от условий, в которые мы их ставим, – сказал Пиаже. – Тогда вы сможете понимать относительный характер само-существования, а также относительную истинность всего, что воспринимаете. Вы способны на это, я же вижу! Ваши догадки по поводу тех агрессивных действий, что были предприняты…
– Прекратите немедленно! Какого черта вы давите…
– А кто давит? – удивился Пиаже. – Ведь именно вы так заинтересованы в том, что я говорю, и в том, чтобы я продолжал…
– Черт бы вас побрал! Хватит.
Доктор молча смотрел на Десейна.
Тот бормотал:
– Эйнштейн… относительность… абсолют… интеллектуальная энергия… феноменология…
И вдруг замолчал, пораженный той скоростью, с какой его сознание принялось обрабатывать поступившую информацию – такую скорость оно продемонстрировало лишь однажды, когда его «Кемпер» мчался к разобранному мосту, и он искал варианты спасения.