– Из всех нелепостей, которые я когда-либо слышал, это – самая большая. А мальчик… Пит! Он хотел проткнуть меня стрелой, потому что…
– У него паталогический страх перед колледжем, куда ему предстоит поехать, – объяснил Пиаже. – Конечно, он с ним справится, но детские эмоции…
– А яд от тараканов в моем кофе? Это простое…
– У Вины была несчастная любовь. В колледже она влюбилась в чужака – совсем как Дженни. Разница в том, что тот соблазнил ее и бросил. Теперь она с дочерью…
– Господи! – воскликнул Десейн. – Неужели вы верите в подобную чушь?
– Гилберт! Мне легче поверить в такое объяснение, чем в вашу дикую версию, будто сама долина Сантарога организовала против вас массированную атаку. В конце концов, вы же сами видите…
– Хорошо, – кивнул Десейн. – Но попробуйте объяснить инцидент на мосту. Хотелось бы узнать, каким образом…
– Ну, это легче всего, – отозвался доктор. – Молодой человек, который там всем заправлял, был влюблен в Дженни еще до того, как в ее жизни появились вы.
– То есть он просто дождался момента, когда…
– Уверяю вас, Гилберт! Все это происходило исключительно на подсознательном уровне.
Десейн внимательно смотрел на доктора. Логическая структура, которую построил Пиаже, имела форму дерева и была похожа на дерево, какое Десейн видел во сне. У дерева был мощный ствол, он поднимался на поверхностные, вполне доступные рефлексии, уровни сознания, и были корни, уходившие в темноту подсознательного. Ветви росли по всей длине ствола, и с них живописно свисали листья и плоды. Это была вполне логичная структура – при всем ее неправдоподобии.
Такое дерево сразу не срубишь, подумал Десейн. Слишком уж основательная конструкция. И таких деревьев много в лесу по имени Сантарога.
– Похоже на дерево! – вслух сказал Десейн. – Похоже на все прочие, не так ли?
– Уверен, когда у вас будет время поразмышлять над этим, – произнес Пиаже, – вы убедитесь в правоте того, что я…
– Вне всякого сомнения!
– А я… Я пришлю вам свежий сыр. Из особых запасов.
– Буду искренне благодарен! – усмехнулся Десейн.
– Я вас понимаю. Вы думаете: «Ах, как я умен и мудр»! Но скоро вы все увидите в ином свете.
Пиаже вышел из комнаты, а Десейн долго смотрел ему вслед. Нет, этот человек ничего не замечает. Просто неспособен, как и любой другой сантарогиец – даже Дженни, со всей ее обостренной любовью прозорливостью. Объяснения, которые дает Пиаже, слишком просты. Они могли бы считаться официальной версией.
Пора бежать из этой проклятой долины!
Десейн выскользнул из постели, и сейчас же открылась дверь, через которую в комнату с подносом в руках вошла пухленькая молоденькая медсестра-стажер.
– Вы встали. – сказала она. – Отлично!
Взяв с ночного столика поднос, медсестра переложила его на стул, а на его место поставила новый.
– Я поправлю вам кровать, – произнесла она.
Десейн отошел, дав ей время перестелить постель, после чего, захватив старый поднос, она ушла.
Он посмотрел, что медсестра принесла – золотистый кусок сыра, крекеры, стакан и бутылку пива от Джаспера. Волна гнева охватила его. Схватив сыр, Десейн швырнул его об стену. Глядя на разлетевшиеся по всей комнате куски, он вдруг почувствовал мягкий, успокаивающий вкус на своем языке и губах – оказывается, он, не контролируя себя, слизывал крошки сыра, оставшиеся на пальцах.
Десейн посмотрел на свою руку так, словно она принадлежала чужому. Ему пришлось усилием воли подавить желание нагнуться и поднять с пола обломок сыра, после чего он увидел пиво. Рядом, на подносе, лежала открывалка. Десейн налил пиво в стакан и торопливыми глотками выпил. Только когда стакан был почти пуст, он ощутил богатый, насыщенный букет Джаспера в последних каплях. Сдерживая дрожь, он поставил стакан на ночной столик и забрался в постель, как в убежище.
Его тело боролось за свой суверенитет. Это не люди поглощают Джаспер, думал Десейн. Это Джаспер поглощает людей. Он почувствовал, как его сознание расширяется, как по ландшафту психики с громоподобным дребезжанием топочет его глубинная, истинная сущность. Время потеряло свои обычные характеристики, став плотным и взрывоопасным.
Распахнулась дверь, и послышались шаги. Кто-то целенаправленно ходил по комнате, после чего контакты электровыключателя с грохотом разомкнулись, и наступила кромешная тьма. Дверь захлопнулась.
Когда Десейн открыл глаза, в комнату через окно смотрели звезды. В их свете он увидел на ночном столике свежий кусок сыра. Старый кусок, расплющенный им о стену, был аккуратно сметен и убран. Он вдруг вспомнил голос Дженни – нежный, музыкальный, журчащий, будто темная вода, текущая между речными валунами, с жалобными вибрациями.