Особый дознаватель, присланный из офиса Генерального прокурора штата, явился за несколько минут до десяти часов утра – срока, на который было назначено действо. Этот человек, которого звали Уильям Гаррити, был, очевидно, хорошо знаком с доктором Пиаже. Приветствуя друг друга возле кровати Десейна, они пользовались только именами. Гаррити был небольшого роста, хрупкого телосложения, с песочного цвета волосами и узким лицом, к которому, казалось, навек прилипла маска скромной застенчивости.
Председательствовал коронер города Сантарога Леруа Кос, чернокожий с курчавыми седыми волосами и квадратным лицом, в крупных чертах которого сквозило ощущение собственной важности и достоинства. Прежде Десейн не видел его. Коронер был в черном костюме, и до начала процедуры дознания он держался в стороне, не участвуя в общем разговоре, но когда пробило десять, Кос сел за стол, постучал по нему карандашом и провозгласил:
– Прошу соблюдать порядок! Начинаем дознание.
Зрители и свидетели расселись на принесенных складных стульях. Гаррити делил отдельный стол с помощником окружного прокурора. Им оказался человек из семейства Нисов, а именно – Свортаут Нис, субъект с тяжелыми веками, крупным ртом и светлыми волосами, но без ямочки на подбородке.
В течение двух дней, прошедших с момента трагедии, Десейн ощущал в себе растущую злость, объектом которой являлся Селадор. Надо же было быть таким идиотом, чтобы погибнуть столь нелепым образом!
Пиаже, сидевший в кресле, предназначенном для свидетеля, объяснил это обстоятельство не только для прокурорских чиновников, но и для Десейна:
– Не было никакой необходимости вывозить доктора Десейна на террасу. Я совершенно ясно объяснил потерпевшему, что состояние моего пациента далеко от идеального.
Гаррити, представлявший прокуратуру штата, получил право задать вопрос.
– Вы были свидетелем несчастного случая, доктор Пиаже? – спросил он.
– Да, – ответил тот. – Мистер Бурдо, увидев, что доктор Селадор вывозит моего пациента наружу, и зная, что я расценю это как неоправданную нагрузку на здоровье мистера Десейна, позвал меня, и я явился как раз в тот момент, когда, споткнувшись о парапет, доктор Селадор упал вниз.
– Вы видели, как он споткнулся? – спросил Свортаут Нис.
– Совершенно отчетливо, – кивнул Пиаже. – Он пытался ухватиться за спинку кресла-каталки, в которой сидел доктор Десейн. Я считаю большой удачей то, что ему не удалось этого сделать. В противном случае он увлек бы за собой и моего пациента.
Селадор споткнулся? Облегчение заполнило душу Десейна. Селадор споткнулся! Я не толкал его. Мне не хватило бы на это сил. Но что за стук я слышал? Может, одна из досок террасы разболталась? Десейн вспомнил, как положил ладони на колеса каталки, как уверенно развернулся, вспомнил мягкий удар обо что-то. Вероятно же, так мягко стукнуть могла и доска, сказал он себе.
Теперь место свидетеля занял Бурдо. Он подтвердил данные, представленные доктором Пиаже. Все выглядело весьма правдоподобным.
Неожиданно Десейн почувствовал, как силы мощным потоком вливаются в его тело. Все свое пребывание в долине он представил как опасный сплав по стремительным речным порогам. Каждый новый валун, каждая новая скала на этом пути лишали его сил, делали слабее. И вот в конце последнего падения в водяную пропасть некая мистическая сила привела его в контакт с источником неиссякаемой силы и энергии. Именно эту силу и эту энергию он ощутил сейчас.
Жизнь до приезда в долину вдруг представилась Десейну мифом, чьи невнятные сюжеты вяло текли через поле его сознания. Этот миф был подобен дереву на картине китайского художника – окруженный дымкой, его хрупкий ствол был едва заметен на фоне условного пейзажа. То, что произошло с Десейном в долине, заставило его взглянуть на прошлое по-новому, а его настоящее виделось ему теперь мощным стволом секвойи, крепко укоренившейся в земле и выбросившей в разные стороны и вверх могучие ветви здравого смысла и душевного здоровья.
Гаррити со своими скучными вопросами казался воплощением некомпетентности.
– Вы сразу же подбежали к доктору Десейну? – спросил он Бурдо.
– Да, сэр! Он был еще очень слаб. Я боялся, что он встанет с кресла и тоже упадет с крыши.
– А что доктор Пиаже?
– Он побежал вниз, в надежде, что потерпевшему можно еще как-то помочь.
Лишь сантарогийцы в этой комнате обладают полным и полноценным сознанием, подумал Десейн. Ему пришло в голову – чем более объемным становится сознание человека, там более значительным будет содержание подсознания, если исходить из простого принципа равновесия. В этом – источник силы жителей долины, общий фундамент, которому органично соответствует каждая из составляющих здание частей.