Они позвонили ему именно в тот момент, когда он уже примирился с поражением. Они – это Совет директоров, о существовании которых он знал, но никогда с ними не встречался. Они выбрали его, Джозефа Мерривейла, как «нашу последнюю надежду вытащить хоть что-нибудь из этого хаоса».
Умерли и шеф, и Перудж. Кто еще у них оставался? Это внушало Мерривейлу оптимизм, но одновременно и злило. Да, его продвинули по службе. А сможет ли он решить навалившиеся на них проблемы?
Доклад, который он получил в Портленде, его не успокоил. В смерти Перуджа не было криминала – умер после ночи с женщиной. Кстати, находился при исполнении.
Небольшой самолет приземлился, сел в темноте, и Мерривейла встретил водитель серого фургона. То, что он представился Уиверли Гаммелом, специальным агентом ФБР, встревожило Мерривейла и разозлило.
Они запросто могли бы бросить меня на съедение волкам, подумал он, садясь в машину рядом с водителем и наблюдая, как пилот кладет его багаж на заднее сиденье. Эта мысль не отпускала Мерривейла всю дорогу из Портленда. Он смотрел на горевшие внизу огоньки и с печалью думал о том, как люди занимаются своими повседневными делами – едят, ходят в кино, смотрят телевизор, собираются в гости. Это была нормальная, обычная жизнь, которой Мерривейл был лишен. Хотя, с другой стороны, покой и безопасность этих людей напрямую зависят от его, Мерривейла, усилий, от той жертвы, которую он собирается принести…
Даже если вы точно выполняете приказ, это, в случае чего, вас не защитит. Таков уж общий закон: крупная рыба кормится мелкой рыбешкой, но и на нее всегда найдется такая, что сожрет ее.
У Гаммела были жесткие седые волосы и моложавое лицо с резкими чертами, позволявшими подозревать наличие индейских кровей. Голос – низкий и немного гнусавый. Он из Техаса, что ли?
– Какова текущая ситуация? – спросил Мерривейл, когда Гаммел выруливал со стоянки при аэродроме. Он вел машину уверенно, но совсем не заботился о продлении срока ее службы. Несколько раз подпрыгнув на ухабах, фургон выехал на асфальтированную дорогу.
– От команды, которую мы послали на ферму, никаких известий – ответил Гаммел.
– Мне об этом сказали в Портленде, – отозвался Мерривейл и вдруг спохватился – он «не включил» свой британский акцент!
Гаммел повернул налево, на широкую дорогу, пропустил проезжавший мимо автобус и продолжил:
– Мы полностью согласны с тем, что вы думаете по поводу помощника шерифа в Фостервилле – он ненадежен. Уверен, могут быть и другие сочувствующие Хеллстрому – и в службе шерифа, и среди жителей. Поэтому местным мы не доверяем.
– Что вы сделали с помощником?
– Его забрали ваши люди. О нем тоже ничего не слышно.
– А что вы сказали местным властям?
– Предложили помалкивать.
– Они хотят остаться в стороне?
– Не то чтобы хотят… Просто осторожность в них поборола храбрость. Кроме того, мы получили политическую поддержку на самом верху, а сюда она доходит исключительно в виде простых команд.
– Ясно. Могу ли я предположить, что вы уже контролируете местность вокруг фермы?
Гаммел на мгновение отвел взгляд от дороги. Могу ли я предположить? Мы что, в Букингемском дворце?
– У нас всего одиннадцать человек. Орегонская полиция прислала три машины с шестью стволами, но мы их пока не подпускаем. Планируем операцию ограниченного масштаба, исходя из опровержимой презумпции, что оценка ситуации вашим начальством верна. Тем не менее при малейшем намеке на то, что вы неправильно оценили ситуацию, мы будем вынуждены действовать по своему плану. Понятно?
Опровержимая презумпция, подумал Мерривейл. Неплохое выражение, и он постарался запомнить его, чтобы потом использовать в подходящей ситуации. Хотя ему и не понравился смысл, скрывавшийся за этой фразой.
– Вы, конечно, понимаете, – сказал Гаммел, – что мы работаем за пределами правил. Команда, которую вы послали на ферму, легального статуса не имела. Бандитская вылазка. Ваши парни сами пишут для себя правила. Мы так можем не всегда. У меня четкие инструкции. Я делаю все, что в моей власти, для обеспечения вашего прикрытия и защиты, но – и это самое главное – только в том случае, если ваша оценка ситуации соответствует реальному положению дел.
Мерривейл молча слушал и размышлял. Да, это не повышение по службе. Совет директоров просто бросил его на съедение волкам. Бывшие начальники, ныне мертвецы, его уже не поддержат, не спасут. Совет отправил его сюда, в поле, одного, заявив: