– Я слышал, там достаточно уютно, правда?
– Похоже на то.
Усталость, звеневшая в ушах, не помешала Десейну осознать, что он поступает не очень умно. Зачем он позвонил? Селадор будет доискиваться до скрытых смыслов, до мотивов, которыми руководствуется он, Десейн.
– Полагаю, вы позвонили не для того, чтобы сообщить, что добрались благополучно, – произнес Селадор.
– Нет, конечно. Я…
Десейн понял, что ему не удастся передать в разговоре чувство внутреннего беспокойства и даже страха, которое им владело, а тем более то странное ощущение тотальной разделенности, какое он пережил в столовой, где после разразившегося скандала с толстяком-коммерсантом между местными и приезжими вдруг выросла высокая стена.
– Я попросил бы вас найти нефтеперерабатывающие компании, имеющие дело с долиной, – сказал он. – Посмотрите, на каких условиях они работают с местными. Здесь есть некая совершенно независимая заправочная станция. Я хочу выяснить, кто поставляет им бензин, масло, запчасти – все, что нужно.
– Отлично, Гилберт! – отозвался Селадор. – Я направлю…
Неожиданно в трубке щелкнуло, крякнуло и присвистнуло. И воцарилось молчание.
– Доктор Селадор! – произнес Десейн.
Тишина.
Черт побери! Он несколько раз нажал на рычаг.
– Коммутатор! Коммутатор!
В трубке послышался мужской голос, и Десейн узнал гнусавые интонации клерка из холла гостиницы.
– Что происходит? – недовольно спросил клерк.
– Прервался мой звонок в Беркли, – объяснил Десейн. – Не могли бы вы…
– Обрыв связи.
– Я могу спуститься в холл и позвонить с платного телефона? – спросил Десейн, и сама мысль, что ему придется тащиться вниз, вызвала в нем отторжение. Усталость свинцовым грузом лежала на его плечах и груди.
– Связь отсутствует по всей долине, – заявил клерк. – Позвонить нельзя ни сюда, ни отсюда.
Десейн провел рукой по лбу. Кожа была липкой, и он подумал, что, может, где-то подцепил инфекцию. Комната вокруг него то расширялась, то сужалась. В горле пересохло, и, чтобы задать следующий вопрос, он дважды сглотнул:
– Когда связь восстановят?
– Откуда мне знать? – проворчал клерк.
Десейн поднес трубку к глазам и внимательно посмотрел на нее. Какой, однако, странный клерк и какая странная комната – стены раскачиваются и плывут, и этот запах чеснока…
Неожиданно он услышал легкое шипение. Его взгляд упал на старомодный газовый рожок, торчавший из стены рядом с дверью, ведущей в холл.
– Чесночный запах! Да это же газ!
Лающий звук раздался в телефонной трубке. Десейн посмотрел на нее. Как она от него далека!
Сквозь оконное стекло он увидел вывеску: «Музей „золотой лихорадки“». Стекло растворилось в воздухе. Десейн определил, какие мышцы ему еще подчиняются, и, бросившись грудью на рабочий стол, ударил телефонной трубкой по стеклу.
Лай в трубке затих.
Десейн лежал на крышке стола, головой к разбитому окну. Холодный ветер с улицы обвевал его лоб, болью проникая в легкие.
Они попытались убить меня, подумал он. Удивительная мысль, даже забавная. Десейн вспомнил двоих своих коллег. Они проводили исследования в долине и погибли в результате несчастного случая. Случаи были легко объяснимыми – как и тот, что должен был произойти с ним, Десейном.
Воздух – как он холодит его кожу и жжет легкие!
Пульс бился в голове Десейна – там, где он прижимался виском к поверхности стола. Удар за ударом, удар за ударом…
Вскоре к биению пульса прибавились удары в дверь номера. Две серии ударов сливались в синкопической последовательности.
– Вы внутри! Откройте! – кричал кто-то из коридора. Громкий повелительный голос. Открыть? Это означало встать, пересечь комнату, повернуть дверную ручку…
Как же я беспомощен, подумал Десейн. Им ничего не стоит убить меня.
Он услышал, как металл скрежещет о металл. Воздух с удвоенной силой ударил его в лицо. Кто-то невидимый произнес:
– Газ.
Чьи-то руки ухватили Десейна за плечи, опрокинули навзничь и не то понесли, не то потащили, волоча ногами по ковру, вон из комнаты. Перед глазами его мелькнуло лицо Мардена, рыжеволосого капитана дорожного патруля. Увидел он и клерка, его бледное лицо, лысеющий лоб, сверкающий под желтым светом, широко открытые глаза. Прямо над Десейном оказался коричневый потолок, а под спиной он почувствовал ворсистую поверхность ковра.
Гнусавый голос спросил:
– Кто будет платить за разбитое окно?
Кто-то другой сказал:
– Я позову Пиаже.
Внимание Десейна сосредоточилось на губах Мардена, красном размытом пятне на фоне плывущего в никуда потолка. В уголках губ были отчетливо видны полоски. Повернувшись к клерку, чья физиономия парила где-то в стороне, Марден произнес: