Он опустился вниз и закрыл люк.
Как только люк закрылся, Рин повернулась к Чен-Лу.
- Вы несносны! - взорвалась она.
- Полно, д-р Келли.
- Не прикрывайтесь своим видом все-мы-профессионалы, - сказала она. Все равно вы несносны!
Чен-Лу понизил голос и сказал:
- Пока он не вернулся, нам надо обсудить несколько вещей. Нет времени для проформы. Это дело МЭО.
- Единственное дело МЭО, которое у нас остается - это передать ваше сообщение в штаб-квартиру, - сказала она.
Он пристально посмотрел на нее. Эту реакцию он мог предсказать заранее, но следовало найти удобный момент, чтобы затронуть этот вопрос. "У бразильцев есть пословица", - подумал он и процитировал:
- "Когда говоришь о долге, вспомни о деньгах".
- А конта фуа пага пор мим, - сказала она. - Я уже заплатила по этому счету.
- Я не предлагал тебе ничего платить, - сказал он.
- Вы предлагаете купить меня? - резко бросила она.
- Другие же делали это, - сказал он.
Она изучающе рассматривала его. Он угрожает рассказать Хуану о ее прошлой деятельности в разведывательно-шпионском отделе МЭО? Пусть. Но она уже узнала несколько вещей по этой линии, и она притворилась, что не уверена сейчас. Что было у Чен-Лу на уме?
Чен-Лу улыбнулся - западные люди всегда подвержены алчности. - Ты хочешь выслушать дальше? - спросил он.
Eе молчание выразило согласие.
- Вот сейчас ты направишь все свои чары на Хуана Мартиньо, сделаешь его рабом любви. Он должен превратиться в создание, которое сделает для тебя все. Сделать это тебе совсем нетрудно.
"Я уже делала это раньше, а-а?" - думала она.
Она отвернулась. - Ну... я уже делала это раньше во имя долга.
Чен-Лу кивнул себе за ее спиной. Все в жизни остается по-прежнему. Она уже созрела для этого - все идет как по маслу. Люк около него открылся, и Хуан запрыгнул в кабину.
- Нигде никаких признаков, - сказал он, опускаясь снова на свое место. - Я оставил люк полуоткрытым на случай, если кому-нибудь надо выйти.
- Рин? - сказал Чен-Лу.
Она покачала головой, судорожно сглотнула:
- Нет.
- Тогда я позволю себе воспользоваться такой возможностью, - сказал Чен-Лу.
Он открыл люк, спустился на плавающую плоскость и закрыл люк.
Не поворачиваясь, Рин знала, что он сделал лишь видимость закрытого люка, что он оставил щель и приставил к ней ухо. Она смотрела прямо перед собой на быструю убегающую серебристую дорожку реки. Грузовик находился в подвешенном состоянии неподвижного воздуха, который медленно насыщался зноем, пока она не поняла, что он должен взорваться.
Хуан посмотрел на нее:
- С тобой все в порядке?
"Вот в этом вся смехотворность ситуации", - думала она.
Минута прошла в молчании.
- Что-то случилось, - сказал Хуан. - Вы с Трэвисом шептались, пока я был там. Я не мог понять, что ты сказала, но в голосе твоем звучал гнев.
Она попыталась проглотить стоящий в горле комок. Чен-Лу подслушивал сейчас, будь он проклят:
- Я... он пытался соблазнить меня.
- Соблазнить тебя? - Да.
- А чем?
Она повернулась и изучала воздушную мягкость гор, поднимающихся справа, и различала там вдали снежную вершину горы с черными языками вулканического пепла. Некоторая торжественность горы отразилась на ее чувствах.
- Тобой.
Хуан смотрел на свои руки, пытаясь понять, почему ее признание так поразило его.
Во время этой паузы Рин начала напевать. У нее был приятный голос, и она знала об этом: грудной проникновенный. Голос был одним из ее лучших видов оружия.
Но Хуан узнал песню и удивился, почему она выбрала именно эту. Даже после того, как она замолкла, мелодия все еще звучала вокруг него, как туман. Это был плач туземцев, трагедия Лорки, аранжированная под гитару.
***
О смерть, останови свой меч, Я не из тех, кто ищет у тебя забвенья, Не буду умолять себя сберечь - Я путь прошел, закончены свершенья. Река, что представляет жизнь мою Течет пусть мирно некоторое время В глазах любви я пепел вижу твой, И тяжко расставанья бремя.
Она только напела песню, а слова все равно еще звучали там.
Хуан посмотрел налево.
Вдоль реки здесь росли деревья манго, густая зеленая листва перемежались там с более светлыми тонами тропической белой омелы и редкими пальмами с махровым покровом хонт. На ближних подступах к джунглям парили два черно-белых ястреба урубу. Они висели в выгоревшем голубовато-стальном небе, как будто нарисованные там на фальшивом театральном фоне.
Очевидная безмятежность сцены не содержала иллюзий для Хуана. И он размышлял, была ли это та безмятежность, о которой говорилось в песне.
Стайка танагер привлекла его внимание. Они проносились над головой, сверкая бирюзой, ныряли в стену джунглей, и она проглатывала их, как будто их никогда и не было.
Берег манго слева уступил место узкой полосе травы на возвышенности средней высоты, красно-коричневая земля его была изрыта норами.
Открылся люк, и Хуан услышал, как Чен-Лу карабкается в кабину. Затем послышался звук, который означал, что люк закрыт и закупорен.
- Джонни, посмотри, мне кажется, что-то движется в деревьях за той травой, - сказал Чен-Лу.
Хуан пристально всмотрелся в сцену. Да! внутри деревьев были видны какие-то тени - много фигур, которые двигались, как порхающий поток, стремящийся двигаться в одном темпе с грузовиком.
Хуан поднял ружье, которое он пристроил слева от сиденья.
- Слишком большое расстояние, - сказала Рин.
- Я знаю. Я просто хочу дать им знать, чтобы они держались на расстоянии.
Он никак не мог открыть отверстие для ружья, но пока он возился, фигуры выступили из тени на солнечный свет на травянистый склон.
Хуан ахнул.
- Матерь божья, Матерь божья... - прошептала Рин.
Это была смешанная группа, выстроившаяся .как на выставку вдоль берега. Большинство их имело вид людей, хотя было несколько гигантских копий насекомых - жуки с какими-то похожими на хлысты хоботками. Большинство имитаций людей были в форме индейцев, многие из которых напоминали тех существ, которые похитили Хуана и его отца.
Хотя вперемежку в этой шеренге стояли и единичные экземпляры: один из них соответствовал облику префекта, отца Хуана, рядом с ним... Виеро и все мужчины из лагеря.