Хуан протолкнул ружье в щель в борту.
- Нет, - сказала Рин. - Подожди. Посмотри на их глаза, как сверкают их глаза. Они могут быть нашими друзьями... может быть их напоили наркотиками или... - Она замолчала.
"Или хуже", - подумал Хуан.
- Возможно, что они заложники, - сказал Чен-Лу, - один верный способ узнать, кто они - застрелить одного из них. - Он встал, открыл ящик с оборудованием. - Вот тяжелый...
- Положите назад! - рявкнул Хуан. Он вытащил из щели ружье, закрыл герметично борт.
Чен-Лу сжал губы, размышляя: "Эти латиноамериканцы! Такие непрактичные. - Он положил ружье с разрывными пулями в ящик и сел. - Можно было выбрать в качестве мишени одного из менее важных людей. Зато могли бы получить важнейшую информацию. Хотя настаивать на этом сейчас бесполезно, все равно ни к чему бы не привело бы. Не сейчас..".
- Я не знаю, как вы двое, - сказала Рин, - но в нашей школе нас не учили убивать своих друзей.
- Конечно, Рин, конечно, - сказал Чен-Лу. - Но разве там наши друзья?
Она сказала:
- Пока я не буду знать наверняка...
- Вот именно! - сказал Чен-Лу. - А как вы собираетесь узнать это наверняка? - Он указал на фигуры, стоящие сейчас позади них, так как течение их опять отнесло к берегу с нависающими деревьями и лозами. - Это тоже школа, Рин - те джунгли. Ты тоже должна извлечь из этого хороший урок.
"Опять двусмысленность, опять двусмысленность", - думал он.
- Джунгли - это школа прагматизма, - сказал Чен-Лу.
- Абсолютные суждения. Спроси их о зле и добре? У джунглей один ответ: "Все, что имеет успех, хорошо".
"Он говорит мне о том, чтобы я приступала к соблазнению синьора Джонни Мартиньо, пока бедный дурачок еще не отошел от шока, - думала она. Довольно верно - опасность, шок или страх - каждый из этих факторов имеет свой резонанс".
Она обратилась к себе: "Ну, а какой резонанс это оказывает на меня?" Если бы это были индейцы, я бы знал, почему они устроили нам этот парад, сказал Хуан. - Но это не настоящие индейцы. Мы не можем сказать, как эти создания мыслят. Индейцы бы сделали такое шоу, чтобы запугать нас, говоря: А вы будете следующими. Но эти создания... - Он покачал головой.
В грузовике наступило молчание: давящее одиночество, усиливаемое зноем и гипнотической выставкой на береговой линии.
Чен-Лу откинулся назад и задремал. Он думал: "Пусть жара и бездействие делают свое дело".
Хуан пристально рассматривал свои руки.
Никогда еще жизнь не загоняла его в такую ловушку, где как страх, так и бездеятельность заставляли бы его заглянуть вглубь себя. Это чувство и страшило, и привлекало его.
"Страх - это наказание сознания, вынужденного смотреть на себя, думал Хуан. - Лучше я займусь чем-нибудь. Но чем? Ну, хотя бы, спать".
Он боялся спать, потому что сны отравляли отдых.
"Пустота... какая же может быть награда: пустота", - думал он.
Он чувствовал, что где-то в своем прошлом он достиг сияющей вершины, лишенный всяких осложнений. Период, когда у него не было сомнений. Действие... игра... рефлекторные движения - вот что такое была жизнь. Сейчас все это находилось там, открытое для внутреннего анализа, от-крытое для изучения и пересмотра.
Но он чувствовал, что где-то во внутреннем анализе может быть предельная точка, что где-то внутри его молчат воспоминания, которые могут бросить его в бездну.
Рин откинула голову на спинку сиденья, она смотрела высоко в небо. "Кто-то скоро начнет искать нас, - думала она. - Они должны... они должны... они должны".
"Этот ритм иллюзий долженствования, - думала она. Она глубоко вдохнула, удивляясь, где могла зародиться эта мысль. Она заставляла себя обратить внимание на небо - такое синее... синее... - пустое пространство, на котором может быть написано все, что угодно".
Взгляд ее устремился дальше, он шел в горы, вдоль западного горизонта. Горы росли и уменьшались там, когда река несла ее по своим синим стремнинам. "Это те вещи, о которых мы не должны думать, потому что они переполнили бы нас эмоциями, - думала она. - Эти вещи ложатся на нас ужасной ношей". Рука ее сползла и захватила руку Хуана. Она не смотрела на него, но давление своей ответственности было больше, чем рука, держащая ее руку.
Чен-Лу увидел это движение и улыбнулся.
Хуан напряженно всматривался в проходящий мимо берег.
Грузовик дрейфовал по замысловатому течению между свисающими занавесями лиан. Течение вынесло их за изгиб, открыв перед ними великолепие трех деревьев Фернане Сан-чес: ослепительно красных на фоне зелени. Но взгляд Хуана был обращен на воду, где совершала свою работу река, медленно подрезая запутанные корни в глинистом берегу.
"Ее рука в моей, - думал он. - Ее рука в моей".
Ладонь ее была влажная, близкая, податливая.
Поднимающиеся волны зноя обволакивали грузовик мертвым воздухом. Солнце превращалось в пульсирующее горнило, которое ползло над ними... медленно, медленно склоняясь к западным вершинам.
"Руки вместе... руки вместе", - думал Хуан.
Он начал молиться на ночь.
Вечерние тени начали сглатывать углы реки. Ночь вздымалась вверх из траншеи медленного течения к сверкающим вершинам.
Чен-Лу зашевелился и сел, когда солнце нырнуло за горы. Аметистовые испарения заката создавали эффект пространства гладкой рубиновой воды перед грузовиком - как будто текла кровь. Наступил такой момент в темноте, когда казалось, что река прекратила любое движение. Затем они окунулись в промозглую пелену ночи.
"Это время для робких и ужасных, - думал Чен-Лу. - Ночь - это мое время - а я не из робких".
И он улыбнулся, когда две тени на передних креслах перед ним слились в одну.
"Животное с двумя спинами", - думал он. Это была такая забавная мысль, что он приложил ладонь к губам, чтобы не рассмеяться.
Вскоре Чен-Лу сказал:
- Я посплю, Джонни. Твоя первая вахта. Разбуди меня в полночь. Тихие звуки возни из передней половины кабины сразу же прекратились, затем возобновились.
- Хорошо, - сказал Хуан, и голос его был хриплым.
"Ах-ах, эта Рин, - думал Чен-Лу. - Такой хороший инструмент, даже когда она не хочет им быть".
Глава 8
Сообщение, хотя и интересное своими нюансами, мало что прибавило к общей информации Мозга о человеческих существах. Они прореагировали на парад на берегу шоком и страхом. Этого и следовало ожидать. Китаец продемонстрировал свою практичность, которую двое других не разделяли. Этот факт в дополнение очевидным попыткам китайца склонить двух других к интимной связи - это может иметь значимость. Время покажет.