- Сегодня ночью вахту буду держать я, - сказала Рин.
- Вахту и ничего более, - сказал Чен-Лу.
- Что вы хотите этим сказать?
- Просто то, чтобы ты не спала, моя дорогая Рин.
- Идите к черту, - сказала она.
- Ты опять забыла: я не верю в черта.
Хуан проснулся от звука дождя и темноты, которая медленно вползала в серый рассвет. Свет усилился, и он смог различать стальные полосы дождя, выделяющиеся на фоне бледно-зеленых джунглей слева от него. Другой берег был отдаленной серой массой. Это был дождь монотонной ярости, который дробью обрушивался на балдахин и устилал реку бесчисленными крошечными кратерами.
- Ты проснулся? - спросила Рин.
Хуан сел, нашел, что чувствует себя освеженным, в голове его стоит удивительная ясность. - Сколько продолжается этот дождь?
- Примерно с полчаса.
Чен-Лу кашлянул, наклонился вперед близко к Хуану. - Я уже на протяжении нескольких часов не вижу признаков наших друзей. Может ли быть так, что им не по вкусу дождь, подобный этому.
- Мне не нравится этот дождь, - сказал Хуан.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросила Рин.
- Река собирается превратиться в ревущий ад.
Хуан взглянул вверх на тучи налево. Они низко тянулись над деревьями. - Если вообще когда-либо и появятся поисковые группы, в таком аду они наверняка не смогут увидеть нас.
Рин облизала языком губы. Неожиданно она почувствовала эмоциональную пустоту, и тогда она поняла, как сильно надеялась на то, что их найдут. Как долго еще будет лить этот дождь? - спросила она.
- Четыре или пять месяцев, - сказал Хуан.
Завихрение повернуло машину. Береговые линии промелькнули перед взором Хуана: зелень, заглушенная до пастели потоком дождя. - Кто-нибудь был снаружи?
- Я был, - сказал Чен-Лу.
Хуан повернулся и увидел темные мокрые пятна на одежде шефа МЭО.
- Там ничего, кроме дождя, - сказал Чен-Лу. Правая нога Хуана стала затекать. Он потянулся вниз и увидел, что энергетический пакет исчез.
- Ночью у тебя начались мышечные спазмы, - сказала Рин. - Я сняла его.
- Я действительно, наверно, поспал. - Он коснулся ее руки. - Спасибо, няня.
Она убрала руку.
Хуан взглянул удивленно, но она повернулась и смотрела в окно.
- Я... собираюсь выйти, - сказал Хуан.
- Ты чувствуешь достаточно сил? - спросила она. - Ты был довольно слаб.
- Я в порядке.
Он встал и направился к люку, а оттуда на понтон. Теплый дождь освежал лицо. Он стоял на краю крыла, наслаждаясь свежестью.
В кабине Чен-Лу сказал:
- Почему бы тебе не выйти и не поддержать его за руку, Рин?
- Вы отъявленная мразь, Трэвис, - сказала она.
- Ты его любишь немного?
Она гневно повернулась к нему. - Что вы от меня хотите?
- Сотрудничества, дорогая.
- В чем?
- Как бы ты посмотрела на то, чтобы стать владелицей шахты изумрудов? Или, может быть, алмазов? Большее богатство, чем тебе когда-либо приходилось вообразить.
- Плата за что?
- Когда наступит момент, Рин, ты будешь знать, что делать, а тем временем сделай этого пограничника послушным и податливым, как воск.
Она молча снесла взрыв злобы и резко отвернулась. А про себя подумала: "Наши тела выдают нас. Вот такие Чен-Лу мира приходят, нажимают на кнопки, сгибают и скручивают нас... Я не буду делать этого! Я не буду! Этот Хуан Мартиньо прекрасный парень. Но зачем он носит в кармане оружие?"
"Я бы мог убить ее сейчас, а Джонни столкнуть с крыла, - подумал Чен-Лу. - Но этим судном так трудно управлять... у меня нет опыта в таких делах".
Рин обратила на него смягченный взгляд.
"Может быть она одумалась, - подумал Чен-Лу. - Я, конечно, знаю ее слабости - но я должен быть уверен".
Хуан вернулся и сел на место. Он принес с собой свежий запах сырости в кабину, но запах плесени оставался и становился сильнее.
По мере того, как утро вступало в свои права, дождь ослаб. Теплое таинственное чувство проникло в воздух кабины. Серые, тяжелые тучи поднялись вверх и очистили вершины гор над рекой, а на каждом отдельном видимом дереве висела кисея из дождевых капель.
Машина подпрыгивала и кружилась в быстром грязно-коричневом потоке, сопровождаемая все большим количеством плывущих предметов - деревьев, кустов, островков из корней размером с кабину, целые заросли травы и камышей.
Хуан задремал, думая об изменчивом настроении Рин. В их мире случайного союза он знал, что должен был просто должен был пожать плечами и сделать какое-нибудь умное замечание. Но он не чувствовал свое отношение к Рин случайным и не мог бы быть остроумным. Она затронула в нем какую-то струну, что никогда раньше не давали его прежние плотские удовольствия.
"Любовь?" - удивлялся он.
Но мир их забыл понятие романтической любви. В нем были только семья и честь, и только они были важны, все остальное имело значение лишь постольку, поскольку спасали существование этих понятий.
Как поступить в данной ситуации, у него не было никакого четкого представления. Хуан знал только, что его затягивают и подталкивают извне, что физическая слабость способствовала разбросанности мыслей... а кроме того, вся ситуация казалась безнадежной.
"Я болен, - думал он. - Весь мир болен".
И не только в этом вопросе.
Жужжащий звук наполнил слух Хуана. Он резко вскочил? и сразу проснулся.
- Что-нибудь случилось? - спросила Рин.
- Тише, - Он поднял руку вверх, призывая ее к тишине, и склонил ухо в ту сторону.
Чен-Лу наклонился вперед над сиденьем Хуана. - Грузовик?
- Да, хвала Всевышнему! - сказал Хуан. - И он низко. - Он взглянул на небо вокруг них, начал отпускать балдахин, но его остановил Чен-Лу, который положил ладонь на руку Хуана.
- Джонни, посмотри туда, - сказал Чен-Лу. Он указал налево.
Хуан повернулся.
С берега шло нечто, что сначала показалось странным облаком - широкое, плотное, двигающееся с целенаправленной откровенностью. Облако обратилось в массу порхающих белых, серых и золотых насекомых. Они шли примерно в пятидесяти метрах над кабиной, и вода потемнела от их тени.
Тень вырастала вокруг кабины и шла с такой же скоростью, оставляя живой заслон видимости их с любого участка неба.