Девушка поднялась с места. Отец вскочил, чтобы помочь ей выйти.
– Валерия, ты обязательно должна показать свою ногу доктору, специалисту по ортопедии.
– Ничего подобного! Мне сегодня уже гораздо легче, ты увидишь, что к вечеру боль совершенно пройдет.
Несколько позже, после завтрака, явился гость, которому она не могла отказать.
Джим Федерстон вошел в спальню на цыпочках, и на лице его было написано столько участия, и соболезнования, что девушка не могла не улыбнуться в ответ.
– Как печально видеть вас такой нездоровой! – сказал, входя, Джим. – Пожалуйста, не сердитесь, мисс Хоуэтт. Я явился сюда, преисполненный сочувствия.
Мистер Хоуэтт направился в гостиную писать телеграмму, и тогда Федерстон задал вопрос:
– Где вы были прошлой ночью, мисс Хоуэтт?
– В кровати, понятно.
– А позапрошлой?
– Опять–таки в постели.
– Не примите меня за нахала, – сказал он серьезно, – но я осмелюсь спросить вас, не посетили ли вы во сне непривлекательные окрестности китайского квартала в Лондоне?.. Я имею в виду Лаймхауз. Не искали ли вы в этих неприветливых местах человека по имени Кольдхарбор Смит?
Валерия издала возглас недовольства и нетерпения.
– Подождите! – он поднял руку, желая предупредить поток упреков. – И при поисках оного джентльмена не попали ли вы случайно в драку в маленьком заброшенном ресторане, посещаемом преимущественно китайцами и неграми?
Она вздрогнула при воспоминании об этом.
– Из какой неприятности вас выручил честный, но грубый матрос? Впрочем, он не успел уберечь вас от сильного удара ногой, нанесенного вам одним из этих зверей?
– Неужели вы были этим честным, но грубым матросом? – спросила она, вздрогнув.
– Нет, это был один из моих людей, сержант Хиггинс. Он очень славный парень, хотя медленно соображает… Скажите, зачем вы все это делаете?
– Потому что так надо! – сказала она упрямо. – Я должна была видеть Кригера до того, как случилась эта ужасная вещь. Я знала о нем, знала, что Беллами платил ему деньги за какое–то ужасное преступление, совершенное им в прошлом… И этому человеку тоже! – она снова вздрогнула. – Это было ужасно!
– Кольдхарбор не из приятных людей, – согласился комиссар Федерстон. – Те, кто содержит подобные заведения, редко бывают вежливы. Итак, значит Кольдхарбор тоже получает пенсию? – задумчиво прибавил он. – Я этого не знал… Интересно, откуда вы добываете сведения?
– Я заплатила за них, – ответила Валерия уклончиво. – И думаю, что они вполне достоверны.
Федерстон постоял, задумавшись, разглядывая ковер.
– Боюсь, что вы сами выдаете себя!.. К вашему счастью, Кольдхарбора не было в эту ночь. А то Беллами знал бы все через сутки.
Он с изумлением увидел слезы на ее глазах.
– Я испробовала все! – сказала девушка. – Все решительно… Я была глупа и тщеславна, думая, что умней всей полиции в мире. Теперь я начинаю думать, что ошибалась!
Джим заглянул ей в глаза.
– Вы уверены, что не гонитесь за призраком, мисс Хоуэтт?
– Уверена, уверена! Что–то подсказывает мне, что я на верном пути.
– Ответьте мне на один вопрос, – сказал Федерстон, понижая голос. – Кто та женщина, которую вы разыскиваете?
Валерия крепко стиснула губы.
– Я не могу сказать вам. Это не только моя тайна.
Глава 13
Детоубийца
Редактор газеты, в которой работал Спайк Холленд, поручил ему раздобыть от Джона Вуда несколько статей на тему попечения о детях. Молодому репортеру это предложение пришлось по душе. Ему вдруг захотелось вновь встретиться с человеком, который был так далек от всего мирского и от вечных людских дрязг.
Выехав из Лондона утренним поездом, он потом провел пять неприятных часов в бурном море. Не столько желание получить от Вуда статьи, – автор и без того обещал дать их в газету, – сколько желание разузнать подробнее о таинственном Абеле Беллами заставило Спайка ехать на материк.
Все указывало на то, что Вуд что–то знал о нем. То немногое, что он сказал в свое время, было интересно. Недосказанного же было еще больше, Спайк был в этом уверен, и то, что Вуд не особенно хотел говорить на эту тему, лишь доказывало правильность его выводов.
Репортер с облегчением ступил на твердую землю в Остенде. Оттуда он поездом отправился к голландской границе.
Шел сильный дождь, и дул холодный, резкий ветер. Часто навещая Бельгию, Спайк хорошо знал местность. Путь его теперь лежал через пустынные дюны, где оборонялись немцы во время войны. Ле–Кок казался совершенно заброшенным, зато Вендюн превратился в настоящий городок. Теперь улицы его были тоже безлюдны, и только один полицейский проводил Спайка недоумевающим взглядом, когда он вылез из вагона и, повернув под порывами ветра, направился вдоль улицы.