– Да запросто представляю, – серьезно сказал Иоганн-Георг. – Все-таки я вас в деле видел. И так мне это понравилось, хоть ложись и сам помирай, чтобы в ваши руки попасть.
– Обойдетесь. У вас уже не получится. Помирать – человеческое занятие. Элитарное хобби для избранных, вы в пролете. Это вам не на потолке без подушки спать.
– На самом деле, еще как получится. Дурное дело нехитрое. Но вряд ли я когда-нибудь как следует захочу.
– Ну и слава богу, – сказала Эва. – Вам такое нельзя. Вернее, нам всем нельзя, чтобы вас не стало. Без вас никакого смысла, точно вам говорю… Слушайте, а можно вернуть мост на место? Мы же черт знает куда заплыли, тут какие-то древние замки на берегах… ой.
Осеклась, потому что в этот момент стало ясно, что никто никуда не заплыл. И на берегу никакие не замки, а знакомые высотки Сити. А по другому медленно едут автомобили, уже начался час пик.
– Вечно вы на меня наговариваете и придираетесь, – укоризненно сказал заляпанный краской маляр. – Художника всякий может обидеть. Сидели спокойно, пили кофе, как приличные люди, чирикали о пустяках, и вдруг с мостом вам что-то не так. Вот научусь рыдать, как шарские демоны, задолбаетесь меня утешать!
Поднялся, достал из-под стола ведро с яркой розовой краской и, демонстративно не обращая внимания на Эву, принялся старательно красить ржавые перила моста.
Но Эва все равно обняла его на прощание, хотя ужасно боялась заляпаться. Иногда надо совершать безрассудные поступки, весело думала она, пока шла по набережной, то и дело недоверчиво поглядывая на свои по-прежнему чистые штанины и рукава.
Кара
– Строго говоря, это был не демон, – говорила Кара, экспрессивно размахивая руками и колотя по Эвиному зонту своим, шикарным, как вообще все у Кары. – У нас дома это называется «тудурамус». Согласно Стефановой классификации, многозадачное плотоядное явление класса что-то там девяносто один. По-моему, Стефан – опасный маньяк. У меня, ты знаешь, крепкая психика, орехи можно колоть, но его терминология однажды точно сведет меня с ума. Зачем нужны какие-то классы и цифры, когда можно просто одним словом назвать? Тудурамус он и есть тудурамус. Редкий гость в наших краях. И слава богу, что редкий. Хуже бестолкового хищника, с которым невозможно договориться, может быть только прожорливый бестолковый хищник. А еще хуже – очень голодный. Представляешь, еще толком не материализовался, а уже попытался сожрать уличного кота…
– Кота? – ахнула Эва.
– Ну да. Видимо, для разминки, в качестве аперитива, чтобы потом доматериализоваться как следует и покрупнее кусок отыскать. Не переживай, кота я отбила. Каааак засандалила этой твари телефоном по морде…
– Телефоном?!
– Просто ничего больше под рукой не было. Туфлей получилось бы еще лучше, но ее долго снимать. Но и так нормально. Ему хватило. Полезная вещь телефон! Жалко его, конечно, ужасно. То есть не столько сам телефон, сколько базу номеров. Теперь заново их собирать придется. Зато кот спасен. И честь Граничной полиции с ним за компанию. Хороши бы мы были, если бы у нас на глазах какой-то зачуханный, почти бесплотный тудурамус сожрал живое существо… О, дождь наконец-то закончился! Это он молодец. Ненавижу ходить под зонтом, но мокнуть ненавижу еще сильней. Рррррррр!
Сложила зонт, спрятала его в сумку. Эва последовала ее примеру, хотя с неба все еще что-то капало. Но уже невсерьез.
– Слушай, – спросила она, – а как вообще получается, что по городу куча разных хищных существ из каких-то иных реальностей бегает, а о них даже не догадывается никто? Ни слухов, ни сплетен. Ну, то есть, я понимаю, что нормальные люди в такую ерунду не верят, но когда неведомые чудища почти ежедневно кого-то жрут, или хотя бы надкусывают, это должно вызывать, как минимум, некоторое беспокойство, разве нет?.. Или наша Граничная полиция так хорошо работает, что чудища просто не успевают ничего натворить?
– Граничная полиция неплохо работает, – согласилась Кара. – Но, честно говоря, не до такой степени, чтобы совсем уж никто не успевал навредить. Просто все эти опасные твари в каком-то смысле невидимые. Чтобы их увидеть, надо долго тренировать зрение. И не только зрение, всего себя целиком. Человеческое сознание так интересно устроено, что игнорирует информацию, которая в него не укладывается, не согласуется с представлениями о возможном, основанными на скудном житейском опыте и еще более скудных теоретических знаниях. А в тех редких случаях, когда игнорировать становится невозможно, людям обычно удается себя убедить, что им показалось. Вон даже ты – уж насколько сама с причудами, а долго не могла поверить в нас с Иоганном-Георгом. Даже после того, как мы картину в подарок тебе принесли и на стену повесили. Хотя мы вроде бы не чудовища. Не настолько чудовища, чтобы нас игнорировать! Да ты и не то чтобы игнорировала. Но все равно думала, мы тебе примерещились. Так сильно этого опасалась, что очень долго не решалась мне позвонить.