Поэтому я говорю Альгирдасу, которого привык считать старшим, когда Стефана рядом нет:
– Да просто забейте, и всё. Страшные сны – не конец света. Доверься специалисту. Уж я-то знаю, у света совершенно другой конец.
Впервые в жизни жалею, что для ребят из Граничной полиции я не бог весть какой авторитет. Не коллега, а просто волшебный помощник, натурально по Проппу. Не то джинн из лампы, не то говорящая печь, причём с табличкой «осторожно, окрашено», или даже «не суйте пальцы в розетку». В смысле, с репутацией «может рвануть».
Мы со Стефаном отлично развлекались на публике, когда он размахивал кулаками и бубном, угрожая покарать меня за условные безобразия, нередко инициированные им же самим, море удовольствия получали от этих спектаклей, лично я бы прямо сейчас повторил. Но как, скажите на милость, с моей репутацией этой самой публике теперь вправить мозги?
– Стефан вас припахал спасать население от ночных кошмаров, когда в городе было сравнительно мало других серьёзных проблем, – напоминаю я всем собравшимся. – Ну и плюс во сне учиться разным магическим штукам гораздо легче. Ум не сопротивляется, материя тоже. Стефан, уверен, сам вам всё это сто раз объяснял.
Они меня слушают – с кислыми лицами, но всё-таки слушают. Поди меня не послушай, вдруг обижусь и не выдам глинтвейн.
– У нас в городе сейчас сотни тысяч людей сидят по домам и боятся всего на свете, – говорю я, для пущей убедительности размахивая уполовником, как дирижёр. Выглядит, уверен, очень смешно, но я не ради веселья стараюсь, а задаю ритм беседе. Отличный помощник оратора – хорошо подобранный ритм.
– Естественно, – продолжаю, – на запах их страха к нам отовсюду лезет всякая гадская дрянь; в основном, мелочь бессмысленная. Довольно неприятная, но точно не ужас-ужас. По нынешним временам даже отчасти полезная. Вносит хоть какое-то разнообразие в общий угрюмый фон. Как по мне, лучше уж бояться страшных снов, жутких призрачных теней и невнятных голосов в темноте, чем болезней, соседей, полиции и безденежья. Лично я бы предпочёл свихнуться от мистического ужаса, чем ежеминутно протирать руки спиртом и в очередях за туалетной бумагой стоять.
– Ты-то дааа. Ты сам тот ещё мистический ужас. Главный городской кошмар, – говорит Таня таким специальным склочным голосом, предназначенным для бессмысленных долгих дискуссий и больше не для чего. Она уже получила свою кружку глинтвейна и решила, что теперь можно безнаказанно мне возражать.
– Ну слушай, – вздыхаю я. – Объективно, я – чуть ли не самое лучшее, что в принципе может получиться из человека. Почему бы всем остальным не взять с меня пример, если уж так удачно сложилось, что нормальная жизнь, от которой нет дураков отказываться ради стрёмного неизвестно чего, всё равно накрылась, в лучшем случае, тазом? Самое время сменить концепцию. То есть, давно надо было, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
Нёхиси, не просыпаясь, дёргает рыжим ухом так выразительно, как будто ставит печать на моё заявление. Все присутствующие благоговейно вздыхают и смотрят на меня с таким уважением, словно впервые увидели, причём не у плиты с уполовником, а с нимбом в сияющих небесах.
Надо ковать железо, пока оно горячо, и я продолжаю:
– Оставьте в покое сны и видения. Всё равно вы с ними не справитесь. Их много, вас мало. Да и не надо справляться с такой ерундой. Самый ужас сейчас наяву творится. Но, справедливости ради, не только он. Даже не в первую очередь. Отличные сейчас времена, если уметь их готовить. Но вы-то точно умеете. Может, ещё и получше меня.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Альгирдас, протягивая мне пустую кружку. Типа давай добавки. Ладно, не вопрос, заслужил.
– Что слой реальности стал до смешного тонок. Материя всё ещё плотная, но в хороших руках уже мнётся и гнётся, как пластилин. Мир открыт для чудес; может, не нараспашку, но в ограде появилась здоровенная щель. Люди сидят по домам и так заняты собой и своими тревогами, что на всё остальное им просто не хватает внимания. Они больше не мешают проявляться тому, что считают невозможным; ладно, положим, мешают, но на порядок меньше, чем было всегда. Мы с Нёхиси чёрт знает что здесь творили в последние годы, чтобы сделать наш город чудесным местом; ну, вы-то в курсе, сами последствия расхлёбывали не раз…