— Корабль Шварценберга, — не поверила Туся, хотя сама по доброй воле в этот раз совершила путешествие на нем.
— Как ругался старый пират, пытаясь доказать, что у него штурмовик, а не чумной барак или шмаровоз, даже я запомнил, — невольно улыбнулся Арсеньев. — Пришлось женщин с детьми перенаправить на «Гризли», а у него разместить только повстанцев и пленников, которых еще не начали готовить к донорству, ну, и Сережиных оркестрантов. Они тоже, конечно, срочно покинули Равану.
Саша снова открыл архив, и Туся увидела музыкантов, пробиравшихся по узким захламленным коридорам пиратской посудины с инструментами в руках. Даже громоздкие арфы, челесты и колокола не подлежали сдаче в багаж. На эти странные и непривычные кофры и противоударные чехлы с легким недоумением поглядывали бойцы Сопротивления, которых Эркюль, сопровождаемый неизменными мартышками, полковник Минамото и Слава Капеэсэс распределяли по помещениям трюма. Там же разместились и освобожденные пленники, готовые в любой момент присоединиться к борьбе.
В это время Ленка, которая категорически заявила, что ноги ее будет на корабле Шварценберга, помогала Семену Савенкову устраивать на борту «Гризли» женщин и детей. Туся видела Урмилу, с упоением кормившую ненаглядных близнецов, ее ворчливую соседку и других женщин, которые не верили, что не только остались в живых, но и смогут вырастить детей, воссоединиться с мужьями и родителями или просто начать новую жизнь в любом мире, свободном от кастовых предрассудков. Ленка Ларина не только сумела взломать базу «Панна Моти», но и сохранила личные данные пленников. При этом, собрать, словно жемчужную нить, разбросанные по разным ярусам и кораблям семьи ей помог постылый штрих-код.
Команда «Гризли» делала все возможное, чтобы беременные и малыши перенесли путешествие с максимальным удобством. На борт в спешном порядке доставили дополнительное оборудование и гигиенические принадлежности, а на Каллиопе еще и закупили партию одежды, чтобы пленницы забыли о тюремных робах и вульгарном бордельном тряпье и при встрече с родными выглядели достойно. Семен Александрович, как никто другой понимал, с каким нетерпением и трепетом его пассажирки ждут этого свидания, поскольку, как и в прошлый раз, сам оказался с сыновьями на разных кораблях. Впрочем, как и другие разлученные, он регулярно выходил на связь и по нескольку раз в день справлялся о состоянии своих мальчиков и их товарищей, восхищался самообладанием и работоспособностью Вернера и его врачей.
Кадры с «Луи Пастера» действительно впечатляли. Говоря насчет чумного барака, Саав Шварценберг почти не преувеличивал. Не только медотсек, но и каюты превратились в стерильные боксы, в которых доноры лежали едва ли не вповалку, почти как в первые дни эпидемии в Мурасе. Системы жизнеобеспечения работали на пределе возможностей, у дронов вздувались аккумуляторы, врачи, словно в дни ожесточенных боев на Ванкувере, дежурили по шестнадцать-двадцать часов, антивакцину производили прямо на борту. А ведь Саше, ребятам, да и им с Олежкой тоже требовалась срочная и квалифицированная помощь. Туся вновь испытала досаду. Все-таки во время рывка ей следовало хотя бы попытаться себя защитить. Какое она имела право вместо того, чтобы помогать Вернеру и его команде, на целых полгода стать для всех обузой? Даже Арсеньев, едва придя в себя, подключился к обработке лабораторных данных, вводя параметры с помощью голосового симулятора.
— Просто таким образом я хоть немного отвлекался от постоянных мыслей о тебе и невозможности что-то повернуть вспять и исправить, — пояснил он. — Особенно, когда Олежка спал.
Туся глянула на сына и почувствовала новый укол беспокойства:
— Почему вы оставили его на борту корабля-госпиталя, с чудовищным превышением концентрации опасного вируса? — стараясь, чтобы ее слова не звучали упреком, спросила она.
— Фильтры вполне справлялись, — пожал плечами Арсеньев. — К тому же, выяснилось, что у Олега врожденный иммунитет к синдрому Усольцева, природу которого еще предстоит изучить. И вообще он — удивительный ребенок.
— Самый лучший, — бросив взгляд в сторону кроватки, согласилась Туся.
Какое-то время они с Сашей с упоением рассматривали семейный архив: первую встречу с родными, прогулки по поместью, посиделки на террасе, морские прогулки под парусом. Туся, конечно, понимала, что полгода жизни за несколько часов не восполнить. Она просто отмечала, как осваивает мир Олежка, как возвращался к полноценной жизни его отец. Она видела, как сын безбоязненно переходит с рук Ольги Викторовны в объятья Галки, как Петрович показывает Клоду и Вернеру, как правильно забрасывать спиннинг, как Пабло вместе с сеньорой Эстенией срезает к обеду виноград, а Дин поднимает на руки Алехандро.