— Ну что вы! Этого не надо было делать! — ответил он. — Джонни охотно поверит такому молодцу. Не так ли, Джонни?
— Конечно, — согласился, улыбаясь, Джонни.
— Сколько у тебя за мною? — спросил Нельсон. Джонни вынул книгу, лежавшую у него за прилавком, нашел счет Нельсона, проверил его и подсчитал семь долларов. Немедленно же мною овладело желание иметь такой же счет; это казалось мне окончательной печатью возмужалости.
Мы выпили еще раза два, причем платил я, а, затем Нельсон решил уходить. Мы разошлись совсем по-товарищески, и я пошел по верфи на «Раззль-Даззль». Паук был занят разжиганием огня для приготовления ужина.
— Где ты напился? — ухмыльнулся он.
— Да вот мы встретились с Нельсоном, — как бы равнодушно ответил я, стараясь скрыть обуревавшую меня гордость.
Затем меня осенила новая мысль, уже вторая. Так как я осуществил свое намерение, то не лучше ли мне попрактиковаться как следует. «Идем к Джонни, — сказал я, — давай выпьем с тобою».
Мы встретили Улитку, шедшего по верфи навстречу нам. Улитка был компаньоном Нельсона; это был храбрый, красивый, усатый молодец лет тридцати, ровно ничем не оправдывавший своего прозвища. «Пойдемте выпить», — сказал я ему, и он пошел с нами. При входе в «Последний Шанс» нам попался выходивший оттуда Пат, брат королевы.
— Куда торопитесь? — приветствовал я его. — Мы идем выпить. Идемте вместе.
— Я и так уж выпил, — сказал он нерешительно.
— Ну так что же такое? Выпейте еще с нами, — возразил ему я.
Пат согласился, он присоединился к нам, и я добился его расположения ценою пары стаканов пива. Да, многое узнал я в тот день о Зеленом Змие! Он был мудренее, чем могло показаться на первый взгляд, и дело заключалось не в одном его неприятном вкусе. Например, мне удалось ценой каких-нибудь десяти центов сделать себе друга из страшного и сердитого субъекта, грозившего стать врагом моим и сделавшегося хорошим приятелем. Он даже повеселел, выглядел ласково, и голоса наши слились в разговоре о делах побережья и устричных банок.
— Небольшой стакан для меня, Джонни, — сказал я, когда остальные заказали себе большие стаканы пива. Я сказал это тоном привычного пьяницы, равнодушно, как бы высказывая случайно явившуюся мне мысль. Вспоминая все это, я уверен, что Джонни Хайнхольд единственный из всех присутствовавших догадался о том, что я новичок в питье.
— Где он напился? — донесся до меня конфиденциальный вопрос Паука.
— Он тут прокутил полдня с Нельсоном, — последовал ответ Джонни.
Я не подал виду, что слыхал их, но как я был горд! Даже сам владелец бара выдал мне аттестат в том, что я настоящий мужчина! О н тут прокутил полдня с Нельсоном! Магические слова! Это было посвящение в рыцари, данное мне владельцем бара, — стакан пива вместо удара меча…
Вдруг меня осенила мысль, что, пожалуй, я, действуя таким образом, не смогу отдать своего долга мамми Дженни из недельного заработка «Раззль-Даззль». «Ну так что же такое? — подумал я или, вернее, подумал за меня Зеленый Змий. — Ты мужчина и заводишь знакомства с мужчинами. Мамми Дженни не нуждается так скоро в деньгах. Она не голодает. Ты знаешь, что у нее в банке есть еще деньги. Пускай она подождет, и ты будешь постепенно отдавать ей».
Таким образом узнал я еще новую черту Зеленого Змия. Он удаляет всякие нравственные правила. Дурные поступки, кажущиеся нам невозможными, когда мы трезвы, делаются с большою легкостью в нетрезвом виде.
Однако проделки мои на воде только отчасти шли в счет, Важнее всего было то, что я был славным малым на суше и не скупился, молодецки угощая других вином, чем и заслужил прозвание Принца Устричных Банок. Не думал я в то время, когда оклендское побережье конфузило и пугало меня, что наступит час, когда я сам буду конфузить его собственными безобразиями.
Однако всегда и во всем на первом плане была выпивка. Питейные дома служат бедным людям клубами. Мы назначали в них друг другу свидания, праздновали удачные дела и оплакивали свои несчастия. Мы в них и знакомились друг с другом.
XI
Несмотря на все это, у меня все-таки не появлялось никакого органического стремления к алкоголю. Целые годы тяжелого пьянства не сумели вызвать во мне этого желания. Жизнь моя и окружающих меня проходила в постоянных выпивках. Когда же я крейсировал по заливу, то никогда не брал с собою вина и ни разу не ощутил желания пить его. Только тогда, когда я ошвартовывал «Раззль-Даззль» у верфи и выходил на берег к местам, где собирались люди и вино текло рекой, на меня ложилась обязанность угощать других и принимать их угощение; обязанность эта имела характер социального закона и обряда взрослых мужчин…
XII
…Я жаждал безумной жизни, полной новизны и приключений, а единственный путь, открытый для меня к ним, достигался лишь с помощью все того же Зеленого Змия!
Я помню, мы как-то раз с Нельсоном вечером сошли на берег. У меня было сто восемьдесят долларов в кармане; я намеревался купить себе сначала кое-какую одежду, а затем выпить чего-нибудь. Одежда была очень нужна мне; на мне было надето все, что у меня имелось, а именно: пара рваных морских сапог, из которых вода, к счастью, так же скоро вытекала, как и входила в них, пара платья в пятьдесят центов, бумажная рубашка в сорок центов и накидка с капюшоном. Шляпы у меня не было, так что приходилось носить накидку. Заметьте, что я не упоминаю о нижнем белье или носках по той простой причине, что их у меня не было.
Мы должны были пройти мимо десятка питейных домов, чтобы добраться до магазина, где продавалось платье. Ввиду этого я решил сначала выпить. Я не дошел до магазинов платья. Утром без денег, отравленный, но довольный,я вернулся на шлюп, и мы пошли в плавание.
Я не испытывал никакого раскаяния и был очень доволен собою. Я доказал всем, что умею тратить деньги не хуже других, и показал себя сильным среди сильных.
Я вновь, после многих других случаев, подтвердил свое право на прозвище Принц. Мое поведение можно было объяснить только как реакцию на бедность и чрезмерный труд моего детства. Быть может, основная мысль моя была следующая: лучше царствовать среди пьяниц в качестве принца, чем изнурять себя трудом у машины по двадцати часов в сутки за десять центов в час. В труде не бывает великолепных приключений. Но если трата ста восьмидесяти долларов в двенадцатичасовой срок не сойдет за великолепное приключение, то я уже не знаю, где их искать!
Я пропускаю многое из моих отношений к Зеленому Змию за этот период и расскажу только о событиях, бросающих свет на его образ действий. Я мог перепить всякого и часто пил лишнее для того, чтобы похвастаться своей силой и мужественностью. Я был очень горд, когда в одно прекрасное утро мое бесчувственное тело вытащили из сетей на сушильных станках, в которые я глупо и слепо залез накануне, и когда все побережье заговорило об этом, со смехом отправился за новой выпивкой. Это был воистину подвиг!
Когда же я ни разу не был трезв в течение трех недель подряд, то я решил, что подвиги мои дошли до зенита. Дальше меня никто не мог идти в этом направлении. Пора было сниматься с места. Где-то глубоко, в сознании моем, в пьяном ли, или в трезвом виде, что-то шептало мне, что кутежи и приключения на заливе не представляют собою всей жизни. Счастье мое, что я прислушивался к этому шепоту! Я был так создан, что всегда слышал его, зовущего и призывающего меня идти в широкий мир. Я ничего не знал об этом мире — это было простое любопытство, желание знать, беспокойство и искажение как будто виданных уже или угаданных мною чудес. «Стоит ли жить, если жизнь ограничивается одним лишь виденным мною?» — спрашивал я себя. Нет, было еще другое, далекое и манящее! Надо вспомнить, когда речь будет идти о моем позднейшем развитии в качестве пьяницы, об этом голосе, нашептывавшем мне и обещавшем широкую жизнь, ибо он должен был сыграть важную роль в моих последующих схватках с Зеленым Змием.