— Понимаю, — ответила Райза. — Однако не могу не заметить. Ваша передача была не такой хорошей, какой ей следовало быть, — неудивительно, учитывая обстоятельства, — добавила она, бросив взгляд на Валлероя. Но это его не обмануло. Женщина явно считает его неумехой.
— Лучший способ рассеять отрицательную постреакцию, — продолжала Райза, — это ускорение. Позже будет жарко; если вы хотите побегать или как-то по-иному избавиться от излишков селина, утро — самое подходящее время для этого.
Клид улыбнулся ей.
— Я всегда считал лучшим лекарством работу. Сейчас я в гораздо лучшей форме, чем был вечером. — Валлерой заметил, что Клид не стал защищать своего товарища. Какой в этом смысл, если она злиннит последствия его неумелости?
Взгляд Райзы потерял сосредоточенность: она злиннила Клида, явно считая его в этот момент своим пациентом.
— Вы действительно кажетесь восстановившимся. Так что, если не устали, я бы воспользовалась вашей помощью. Хью, — повернулась она к Валлерою, — я знаю, что вы слишком устали.
— Нет. Как и пообещал, я проспал большую часть ночи.
Не обратив на это внимания, Райза сказала Клиду:
— Не могу дать вам Мора: он никогда этого не видел и будет наблюдать, как справляемся мы с Серджи. Но могу прислать к вам Корина.
— Но я никогда с ним не работал, — заметил Клид. — Принудительная передача рейдерам требует согласованной работы всей команды. Мы с Хью много лет работаем одной командой.
Его тон делал дальнейшее обсуждение невозможным. Райза пожала плечами и пригласила всех на завтрак перед поездкой в город.
В Лавине у столбов с зелеными вымпелами, говорящими всем джанктам: «Здесь честный налогоплательщик может получить джена для убийства», их поджидала группа проводников и товарищей. Хью вспомнил первый увиденный им зеленый вымпел — и безразличное отношение к нему Клида. Теперь он знал, что проводник тогда злиннил его реакцию, и устыдился того, что в то время почувствовал.
Однако, несмотря на годы, проведенные на территории саймов, его отвращение к загонам не уменьшилось. Будь он саймом, он ненавидел бы себя, как, вероятно, ненавидят эти молодые рейдеры, — и бросал бы вызов миру, виня его в своей порочности. Но теперь он заставил себя смотреть на происходящее с клинической отчужденностью, чтобы не отвлекать Клида.
Их приветствовал пожилой мужчина, которого Валлерой заметил накануне, человек с печальными глазами. Его представили как Таннена Дарли, представителя правительства территории и владельца загона. Привлекательная молодая женщина, захватившая Эмстеда, оказалась Сузи Дарли, дочерью мужчины и неджанктом, к тому же завершенным и функционирующим проводником! Что это за чуждый мир, где джендилер — полуджанкт, а его дочь действует как проводник, независимо от общины, и действует прямо в загоне?!
— Но ведь именно сюда люди приходят за селином, — объяснила Сузи. — Логично иметь здесь проводника, так людям легче предпочесть передачу убийству. Их соседи не должны знать, зачем они приходили сюда.
— Раньше, — добавил ее отец, — многие не хотели открыто признавать, что получают передачу. А сегодня многие предпочитают, чтобы их друзья не знали, когда они вынуждены убить.
Валлерой уловил легкий оттенок сожаления в его голосе и понял, что он, видимо, один из таких людей. Но почему он остается джендилером?
— О, я по-прежнему владею загоном, но не управляю им, — ответил Дарли, когда Валлерой набрался смелости спросить. — Сегодня утром я здесь, потому что штат не справляется с дополнительной работой. К тому же это хорошая политика: мои избиратели видят, что, когда нужна моя помощь, я не боюсь грязной работы.
«Или такой одежды». Валлерой заметил: исчез хорошо сшитый костюм политика; сегодня Дарли одет в джинсы и простую рубашку; одежда явно чистая, но запятнанная кровью.
Свежие пятна и на безупречном в остальных отношениях белом фартуке Сузи, под которым одежда такая же, как у отца. Рабочая одежда. Темные волосы, вчера ради ярмарки завитые и уложенные блестящими локонами, сегодня зачесаны назад, как у Райзы. Но эта строгость лишь подчеркивает великолепные голубые глаза с длинными черными ресницами.
Валлерою показалось странным, что он только сейчас понял: о таком прекрасном лице в качестве модели художник может только мечтать. Однако девушка абсолютно не сознает свою красоту, она думает только о работе — и об отце, которого старательно оберегает от перемен в окружающем поле, хотя он недавно явно получил передачу, если и не убил.