Итак, момент истины пришел.
Открыв один из близстоящих ящиков, мужчина вытащил серебряный кинжал с причудливо вписанными в рукоятку огненными мотивами. Резкий взмах, мимолетная острая боль, и с ладони в чашу к агатовому зелью стали капать багряные капли крови.
Когда чаша на половину заполнилась, Авери убрал руку, проведя по рассеченной коже зачерпнутой зеленой мазью, да потянулся за бинтом.
Заговоренный ритуальный нож не позволял быстро регенерировать, а истечь кровью ради благой цели сегодня не стояло на повестке дня.
Осталась самая малость. Пару строк на древнем языке, да росчерк Руны Истины в воздухе.
Но рука не поднялась, а губы не захотели произносить знакомую формулу.
Авери стоял напротив своей крови, постепенно впитывающейся в приготовленное зелье, и… нервничал.
Он давно забыл, что такое переживания о своей судьбе, полностью отдавшись служению киосу, а после и его дочери. Танасори предпочитал решать проблемы жизни окружающих, оставляя для своего удовольствия лишь малую толику чувств и эмоций, все равно разумно полагая, что его желания пойдут в разрез с ожиданиями отца.
В его обязанности входило продолжение рода и сохранение чести семьи… Авери это помнил, осознавал и придерживался подобных планов, в какой-то мере разделяя мировоззрения мудрого демона, живущего в несколько раз дольше сына. Но, стоило лишь ему встретить Эйю, в глубине возник бунт. Против жестких правил, условностей и необходимости поддерживать чистоту крови.
И ведь блондин понимал, что не Эйя, так какая-нибудь другая девушка, внезапно затмившая ему остальных представительниц прекрасного слоя населения, могла подтолкнуть его к подобным мыслям. И что тогда делать? Бодаться с отцом в попытке отвоевать возможность построить свою жизнь так, как ему хочется? Ссылаться на свое совершеннолетие, делая упор на самостоятельности и взвешенности решений (не зря же он которое десятилетие стоит во главе тысяч разведчиков)?
Но военное воспитание, взросление с чувством долга и ответственности, все уже успело настолько сильно впитаться в его плоть, что противоборство с родной кровью станет для Авери сильным и серьезным испытанием.
Эйя… он ведь заметил ее раньше, чем пришел в тот день за заказом. Встреча так или иначе была неизбежна. Значит, и его чувства истинны. Верно?..
У демона было время проанализировать рубиновый состав и спрогнозировать возможную реакцию на его прием при различных условиях.
По всему выходило, что содержимое той бутылочки, что он испил в лавке Синеглазки, не было восстанавливающим эликсиром. А какой-то производной от… любовного напитка.
И если на обычные любовные зелья у него был иммунитет, то на эту тонкую игру с волнительными ощущениями пробуждающихся эмоций, даже демоническое тело не было готово. Слишком эфемерное влияние. Чересчур незаметное воздействие.
И Эйя сама пришла к подобному рецепту, сумев обойти одну из самых сильных ментальных защит, которые можно было встретить в Аминсе (впрочем, может, и в Ионтоне).
Его пугало, что предположения подтвердятся. И слабо надеялся, что приготовленный настой покажет на другого виновника его помутившегося рассудка (пусть он с таковым себя и не ощущал).
Как тогда поступить?..
Эйя не выглядела человеком, способным на многоходовые интриги с желанием через него добраться до верхушки власти.
Но ведь у нее в семье действительно не очень хорошо с деньгами… Да и день рождения, на который были приглашены нелюди с сомнительным прошлым (взять того же Келегона, про которого он так и не успел раскопать полезную информацию), наверняка с целью позволить имениннице потренироваться в искусстве флирта. А Шекиза, которая выбрала площадкой для приземления именно их двор?.. Так ли случайно?
С каждой новой мыслью настроение Авери портилось все больше, а решительность узнать правду возрастала с геометрической прогрессией.
– Самартарар о нгар, хансоэт тотэпа! – заклинание в тишине комнаты прозвучало особенно зловеще, а Руна Истины, разлетевшись яркими белыми искрами осела в плоской чаше.
Схватив со стола готовую смесь, Авери, задержав дыхание, опрокинул в себя начавшую бурлить жидкость, закрывая глаза.
Резко выдохнув и схватившись за край стола, демон попытался сохранить равновесие, тщетно попытавшись побороть расползающуюся к вискам головную боль.
Эта боль – плата за правду, дань за искривление настоящего порядка и приоткрытие завесы, скрытой от большинства обывателей.
– Черт, Эйя… – простонал Авери, обессиленно сползая на пол.