– Ну что ж! – сказал Брюно. – Ну что ж, Жанни! Вы думаете, что мы вас не видели на велосипеде? Да если бы вы не приехали, мы бы тут же отправились за вами.
Потом хлопнул в ладоши:
– Сегодня будет играть музыка или нет?
Ришар смотрел на девушку нежно и виновато. По его черной куртке из-под сверкающей кокарды спускались трехцветные ленты; он был доволен и смущен.
– Пошли! – скомандовал Брюно, подталкивая друга. – Пригласи ее; я танцую с ней второй танец.
И как только Ришар обнял девушку – музыканты, казалось, ждали этого момента, – к потолку взлетела мелодия вальса; тут же все пары начали кружиться, медленно, торжественно и чуть-чуть скованно, потом быстрее, теснее, слаженней, отбивая ногами по полу такт.
Брюно за Ришаром и снова Ришар и Малыш Жанрю, за ними другие. Жанни, казалось, просто позволяла танцевать с собой, чужая, равнодушная. Однако понемногу она оживилась; ее тело все непринужденнее держалось в объятиях партнера. Она не поддерживала беседы; едва ли слушала слова своих партнеров; лишь иногда нервный смех зажигал на ее щеках розовые пятна. Между двумя танцами, пока пары прогуливались по залу, я заметил, как она будто бы искала кого-то подле себя, уже не сильно надеясь, быть может, но жадно и с каждой секундой все больше разочаровываясь. Под тентом было очень жарко; пот тек по лбам и корсажам; Жанни вся как будто собиралась в комок, встревоженная, задерживая дыхание. Потом она вновь шла танцевать.
– Я тебя наконец-то нашла!
Жанни стояла передо мной – я сидел на скамейке в уголке.
– Ты мне обещал танец.
Я почувствовал, что все взгляды нацелены на нас.
– Нет, нет, – ответил я. – Я не сумею.
– Ну хорошо, я сяду рядом с тобой.
Девушка, шедшая под ручку с кавалером, сказала шепотом:
– Ей теперь еще и дети понадобились…
Прислонившись затылком к доскам ограды – влажные глаза, безвольно опущенные на колени руки, – Жанни медленно дышала, и я видел, как на желтом шелке корсажа приподнимается и опускается пахучий букетик.
– Немного кружится голова, – сказала Жанни, – но здесь хорошо.
Мгновенье спустя она произнесла:
– Ты видишь, он не пришел.
– Но Ришар здесь и Брюно с братом…
Ришар как раз пробирался к нам сквозь пары, принявшиеся снова танцевать.
– Вы потеряли вашу партнершу? – спросила у него Жанни.
– Разве не сама она меня покинула?
Но Жанни как будто не поняла:
– Она будет от этого страдать…
– По ее виду не скажешь! – произнес Ришар.
Она резко подняла голову:
– Что вы этим хотите сказать? Вы знаете, вы прекрасно знаете, что это ни к чему не приведет.
Но он настаивал, говорил о "новых вещах", о "важных вещах". На этот раз она смотрела на него не отрываясь, и, я не знаю, какой-то страх или надежда промелькнули на ее лице. Она ответила наконец:
– Ну что ж, говорите.
– Не здесь, Жанни, не среди этих людей.
Девушка поднялась:
– Я пойду с вами. Но помните, это вы настояли. – И обращаясь ко мне: – Ты пойдешь?
Я вопросительно посмотрел на Ришара, который вздохнул.
– Ну что ж, пойдем. Это, может, и лучше. Тут много посторонних.
Надо сказать, что если наш уход и несколько удивил остальных, то он не вызвал злорадного хихикания, которого я опасался.
За церковью между конопляными полями бежала тропинка, которая привела нас к роще, где росли ели и вязы, – она выступала над серпом нашей деревни. Частенько по вечерам я приходил сюда посидеть с книжкой в руке; передо мной на холмах и долинах, на пастбищах и в ивняках – всюду шла игра света и тени; не было ни одной детали, которая не восхитила бы меня, но и в целом все это представляло прекрасный ансамбль, которым я не переставал любоваться.
Воздух был еще теплый в этот вечер, однако легкая влажная дымка поднималась от низин.
– Вот и туман опять, – сказал Ришар. – Плохо будет гулять сегодня ночью.
Я уселся на траву, спиной к кусту. В нескольких шагах от меня молодые люди стояли вполоборота друг к другу.
– Ну и что? – спросила Жанни.
Я буквально увидел, как в горле у Ришара стоит ком.
– Жанни, – начал он, – я вчера был в замке… Услышала ли она?
– Я вчера был в замке и видел… видел этого молодого человека.
– И что? – спросила Жанни безразличным тоном.
– Я говорил с ним.
Он протянул руку к девушке.
– О! Я подумал… Я ждал. Но я не мог больше, вы меня понимаете?
Жанни резко спросила:
– Что вы ему сказали?
– Что вы несчастны, больше… чем он, может быть, думает…
– Вы ему это сказали!
– Разве я ошибся, Жанни? Разве я не смог догадаться? Разве вы хотели скрыть это?
– А после?!
– А после, меня это не касается, да, я знаю, но он? Нужно, чтобы он знал, чтобы не прятался в другой раз, чтобы не играл вами, чтобы вел себя как подобает мужчине наконец.
Она повторила недоверчиво:
– Вы ему сказали это…
Потом, подойдя к Ришару, она спросила надломившимся голосом:
– Что он ответил?
– Он тоже, он тоже мне говорил, что меня это не касается. А потом…
– А потом?
– А потом он ушел, он показал, на что он способен. И это не было красиво, Жанни, нет.
Но девушка настаивала:
– Что он ответил?
– Ничего, вранье, грязные слова…
Каждое из этих слов было для Ришара пыткой; он не решался, качал головой и рукой теребил машинально ленты кокарды.
– Но что?
– Что он вас едва знает, что встретил вас случайно и что сразу же вы…
– Да, да, а еще?
– Но я не могу, Жанни, вранье, я вам говорю… Что до него, уже… и что даже теперь… наконец, что он не несет ответственности. Вот видите!
– Он правильно сделал, – сказала Жанни хрипло. Потом она отошла в сторону, и на некоторое время установилась невыносимая тишина.
– Жанни, – прошептал молодой человек.
Она резко повернулась к нему; я слышу еще ее хриплый голос, я вижу обезображенные какой-то ненавистью черты:
– И что вы сделали? Я разве вас об этом просила? Разве я этого хотела? Вы завидуете ему, вот где правда, завидуете потому, что я его люблю, потому, что я была близка с ним, завидуете потому, что вы видите, как я несчастлива. Несчастлива? А если мне нравится быть несчастливой с ним больше, чем счастливой с другим, с вами?
Я поднялся, но не решался сделать и шагу.
– Жанни, – взмолился Ришар.
– О! Как я была права, наплевав на ваши милые улыбки! Вот что за этим крылось!
Он хотел взять ее за руку; она с силой оттолкнула его.
– Оставьте меня! Оставьте меня! – прокричала она. – Я вас не любила, но теперь…
– Теперь, Жанни?..
– О! Теперь я вас ненавижу. Это вы, вы все сделали… На минуту она застыла, грозная, смотрела на него пристально, не отрывая глаз, потом убежала к конопляному полю.
Нелепый, с двумя длинными, вертикально перерезавшими лоб морщинами, Ришар не сделал даже движения, чтобы последовать за ней. Он шевелил губами, как бы повторяя слова девушки.
– Она не ведала, что говорит, – сказал я наконец. Он посмотрел на меня, поднес руку к своему большому носу:
– Оставь, – сказал он. – Оставь. Я, наверное, заслужил это.
– Ты не хочешь вернуться?
Нет, сейчас он хотел бы остаться один.
Он добавил:
– Пойди к Жанни, ей так будет лучше.
Я вернулся на бал, не зная, искать или бояться встречи с Жанни. И что ей сказать? Одно мое присутствие не напомнит ли ей о ее потере? Я слышал насмешки зала и не решался войти. Изредка какая-нибудь парочка уходила с танцев, чтобы направиться к лавчонкам на площади. Взрывы петард смешивались с металлическим позвякиванием тира, с трещотками лотерей, с глухим стуком молотков, которые, ударяя о наковальню, заставляли карабкаться по длинному столбу маленькую красную обезьянку.