- Вот что, Феликс Эдмундович, Бухарина оставьте мне. Он знает, что нужен революции и он её не предаст. Всё встанет на свои места. Хорошо?
- Хорошо, Владимир Ильич!
- Относительно прочего... - Ленин откинулся на спинку дивана, засунув большие пальцы в кармашки жилетки... - Вот что, Феликс Эдмундович, нам нужна власть! Вся! Эсеры и еже с ними заставляют тратить силы на болтовню и межпартийные дискуссии, а нам делом надо заниматься, партийным и государственным строительством или, в конце концов, банально от врагов отбиваться! Берите это на себя, батенька, а я вас негласно поддержу.
- Негласно?
- Конечно! Не могу я явно ввязываться в эти дрязги, а дело революции требует, вот и получается, вы станете орудием, фитиль от которого в моей руке. Так как?
- Раз вы так считаете...
- Считаю, считаю. А вот вы сдюжите, дело ведь опасное?
- Не такое бывало.
- Вот и отлично, держите меня в курсе.
У самой двери купе друг против друга сидели Зелиус и Антоний и одобрительно кивали, заговорщически поглядывая друг на друга: всё шло по плану.
Фишман устроился в германское посольство. Дзержинский, как и обещал, Блюмкина на оговорённую должность пристроил и теперь с интересом наблюдал за его бурной деятельностью. Молодой человек действительно оказался энергичным и предприимчивым и очень скоро собрал вполне приличную информацию о германском посольстве в Москве. В его руках оказался и проект помещений, и данные о постах внутренней охраны и распорядок дня сотрудников. Но особо ценными были перехваты телеграмм посла в Берлин. К началу июня граф фон Мирбах нервничал, он был убеждён, что будущим летом власти большевиков не устоять, и просил у руководства разрешения на поиск альтернативы.
Дзержинскому не нравился ни сам заносчивый германский посол, ни вся его страна, заставившая подписать позорный мир, поэтому и шпионское дело, состряпанное за короткий срок Блюмкиным на якобы родственника германского посла обрусевшего немца Роберта Мирбаха, было им пропущено на регистрацию без вопросов и замечаний. Вскоре ретивый Блюмкин нашёл повод арестовать бывшего офицера австрийской армии Мирбаха. Дело вышло на уровень посольств Дании и Германии, забеспокоился и наркомат иностранных дел РСФСР. Дзержинский пообещал по пустякам посольства не беспокоить и в середине июня 1918 года расформировал отделение по борьбе с немецким шпионажем, а всех его сотрудников вывел за штат. Впрочем, этим и ограничился. Блюмкин по-прежнему имел доступ на службу, допуск к оружию и к секретным делам.
У Дзержинского было достаточно информации о готовящемся эсерами мятеже, но он, памятуя разговор с Лениным в поезде, выжидал. Пока он предпринял лишь меры по усилению охраны V Всероссийского съезда Советов, послал туда Петерса с отрядом латышских стрелков.
На второй день работы съезда произошёл раскол, фракция левых эсеров демонстративно покинула зал заседаний. Восстание эсеров стало неизбежным, Зелиус и Антоний потирали руки.
Несмотря на вывод за штат, Блюмкин утром 6 июля спокойно взял секретное дело на Роберта Мирбаха, беспрепятственно получил в гараже служебный автомобиль и направился к германскому посольству. Предъявив мандат с факсимиле Дзержинского на право беседы с германским послом, они попали внутрь посольства. Граф Вильгельм фон Мирбах-Харфф не любил нежданных визитов, но чекистам отказать не смог. Около трёх пополудни он вышел к ним вместе с советником посольства Рицлером и переводчиком лейтенантом Мюллером. Почти полчаса обсуждалось дело "Роберта Мирбаха", Блюмкин пытался доказать связь шпиона с послом, посол вежливо, но решительно всё отрицал.
Зелиус подтолкнул Антония, тот понимающе кивнул и, подплыв к Блюмкину, неслышно шепнул в ухо: "Торопись, поздно будет!". Эсеры выхватили револьверы и принялись палить во все стороны. Фон Мирбаха смертельно ранил Андреев. Взорвав со второй попытки самодельную бомбу, злоумышленники бросились наружу. Несмотря на ответный огонь и ранение Блюмкина, им удалось удрать. Так начался левоэсеровский мятеж. Восстали несколько войсковых частей, в том числе отряд ВЧК под командованием Попова. Именно туда вскоре прибыл Дзержинский Ф. Э. в сопровождении двух чекистов и потребовал выдачи убийц графа Мирбаха. Удивлённые эсеры всех троих незамедлительно арестовали. Дзержинский, конечно, рисковал, но зато обеспечил себе алиби в убийстве Мирбаха и в сговоре с эсерами.
В ответ на мятеж Петерс и латышские стрелки арестовали 450 делегатов-эсеров пятого съезда Советов, включая лидера эсеров Марию Спиридонову. Седьмого июля Народный комиссар по военным делам Лев Троцкий выпустил Приказ: "Неизвестными лицами брошена бомба в германское посольство. ... Брошенная ими бомба направлена не столько по германскому посольству, сколько по Советской власти....".
Зелиус и Антоний плавали над городом, впитывали текущие события, и сверяли их с интересами синтезатора. Всё шло в нужном русле.
- Поздравляю, Антоний, дело практически сделано.
- Вмешиваться не будем?
- А зачем? Всё само движется, куда надо. Партия большевиков практически уже получила всю полноту власти в стране. Всё в точности, как в нашем задании.
- Я был так счастлив работать с тобой, Зелиус!
- Погоди, стажёр, ещё один дополнительный пункт остался. Теперь нам надо обеспечить революционный террор.
- Но зачем?!
- Затем, что в задании так записано! Прекрати задавать вопросы!
Утром 30 августа 1918 года в Петрограде убили Урицкого, а вечером после митинга на заводе Михельсона, двумя пулями был ранен Владимир Ильич Ленин. Стреляла, конечно же, не подслеповатая Фанни Каплан, а эсерка Лидия Коноплёва, но для Зелиуса эти подробности были неважны. Он ювелирно точно расположил пули в теле Ленина, так, чтобы раны были кровавы, но жизни не угрожали. Именно этого требовали условия дополнительного задания, и они с Антонием справились. 2 сентября 1918 года Свердлов подписал обращение ВЦИК "О превращении советской республики в единый военный лагерь", а 5 сентября вышло Постановление СНК "О Красном терроре".
Они висели над революционным городом, готовясь покинуть его, когда рядом с ними проявился добродушный толстяк Агафон. За его спиной раскинулись неподвижные белые крылья.
- Хилиарх?! - удивился Зелиус.
- Не всё ж мне в кабинете брюшко растить, - хихикнул Агафон.
- Ты ко мне или к стажёру?
- Антоний уже не стажёр, - хилиарх одобрительно посмотрел на молодого корректора.
- Поздравляю, - равнодушно поздравил бывшего напарника Зелиус, - Агафон, позволь удалиться в нирвану?
- Позволяю, Зелиус, ты славно потрудился и заслужил отдых, - чернокрылый Зелиус исчез и остался вопросительно-алчущий взгляд Антония. - Что смотришь, - усмехнулся хилиарх, - ответов ждёшь?
- Очень жду, хилиарх!
- Вопросы задавать - редкое качество среди вашего брата, - покачал головой Агафон, - а потому не быть тебе корректором, тебя аналитики к себе требуют.
- Спасибо, я боялся и мечтать об этом, но всё же...?
- Хочешь узнать суть вашего задания?
- Да!
- Всё просто. Аналитики рассчитали, что стремительное развитие России слишком рано сделает её планетарным лидером и мир не получит иммунитета от фашизма, коммунизма и либерализма. Они выбрали синтезатора, судьбу которого Зелиус так круто изменил, принеся в жертву его отца и брата. Здесь кульминация вашего задания, но это лишь начало дороги к новой империи, императором которой будет другой синтезатор.
- Другой? Значит, наша коррекция не единственная?
- Оцени сам! - Агафон повёл перед собой пухлой рукой и пространство дрогнуло, стало прозрачным. Антоний ясно увидел множество серо-чёрных крыл, мелькающих над улицами города и над чьими-то судьбами.
- Как их много! - прошептал он.
- Сколько нужно, - строго поправил хилиарх и взял его за руку. - Нам пора, Антоний.