- Я полгода зарплаты не видел, - проревел он.
- Начинаешь, - пол - года!.. Я же тебе не жена, что бы выслушивать неоплачиваемое нытьё. Мне всегда любо, когда деньги - вот здесь! - он наклонился и хлопнул себя по заднему карману огромных штанов, расширенных блёклым кожаным клином.
- Ты их у меня вырываешь из кармана, лезешь в мой кошелёк, обворовываешь меня. Эти деньги мне надо по самый зарез. Я без них не могу, столько времени надеяться, ...и на тебе! Когда, наконец, я буду их иметь?! Где они?..
Видя, как человек впал в крайнее расстройство, и разорался на все двадцать гектаров своего хозяйства, озадаченный прораб невольно помрачнел, несуразная нервная хандра завхоза, возмутила его обычное спокойствие: влепи сейчас оплеуху по трясущимся вислым щекам побагровевшего жмота, ему бы чисто полегчало, но он только ещё больше нахмурился, и прорычал:
- Сколько вам надо?
А!.. - осёкся на полуругани завхоз, как халвой подавился. Он плавно расслабился, и как телевизорный аппарат, переключенный на программу иного канала - спокойно зарассуждал:
- Рубли что были год назад, уже не деньги, а с этими их купонами, разве что в одно место сходить..., в какое я думаю тебе говорить не надо... Но и грабить тебя не хочу: три с половиной миллиона тугриков за рейс, и баланс по нулям.
- Как?.. Что за расчёты...
- Так купоны ведь, их не отменят пока всё не скупят по старой цене, ну ладно, - соглашался завхоз, - я человек покладистый, скину по пол лимона с рейса. Итого на лапу - пятнадцать миллионов ...и не заикаться! А то в жизни и так изрядно потеряно... тут ещё и ты заедаешься.
Изрядно потерявший в жизни завхоз совсем надулся: - десять тысяч на сберкнижке было, - три кооперативные квартиры. Тысячи и сейчас висят, но что на них я куплю: турецкую дыню, или польский майонез?.., - завхоз брезгливо сплюнул в сторону потемневшего моря, развернулся, - видно, доктора вспомнил, не хватило духу выразиться, поперхнулся и проглотил гнев.
- Я сорок лет платил партвзносы, кто мне вернёт эти деньги? Где они? Куда их Горбатый упрятал?! Улыбаешься... Думаешь мне пенсию носят вовремя..., как бы не так. Вот и санаторий скоро опустеет... что лечить детей не надо? Лечить есть кого. Денег на детей у них нет! Когда нас отсюда выживут - сразу найдутся деньги. Огородятся высоким забором, и будет тут... ты знаешь что тут будет... Разве меня тут оставят, как бы не так. Кому я уже нужен? Может правительству? Ага..., Как мне туберкулёзная палочка...
Он высоко поднял трость и кому то устало пригрозил палочкой.
- Вообщем так: можешь лимонами рассчитываться, но лучше конечно лодырями - их не даром нам шлют, если по свойски, с тебя сто пятьдесят лодырей как со своего, только главврачу ни слова, - валюту мне, и сразу! Она мне нужна! Сейчас шлак востребованный материал - дренаж всякому фундаменту положен, думаешь, плохо знаю склон где ты роешься, а я не намерен терять на инфляции. Инфляция, скажу я тебе, весьма хитрая вещь, на ней состояния господства сколачиваются, - завхоз грустно посмотрел в недосягаемую даль вздутого горизонта.
Огромная тёмно - синяя туча, нависавшая над морем, поглотила весь блеск морской воды, день неожиданно быстро разразился кочующим летним дождём. Дождь мутно заштриховывал забредшие вдали плоской воды плоские лодки. Сотрясаемые нависшим громом рыбацкие челны горбатились, - медленно гребли к берегу.
- На двести метров в воде сидят, воды испугались, и воду гребут, - бубнил засуетившийся Савва Кириллович, - а американское море инфляций по двести миллиардов ежедневно сгребает, это тебе не вода, не наши жухлые карбованцы, а настоящие баксы.
Он глянул на никак не реагирующего съёженного прораба и, задрав глаза причмокивая, сладко пояснял: - Настоящие доллары! - зелёные. Не наша чахоточная зелёная горка. А гора зелёных бумажек, - которые не вмещаются ни в одно воображение.
Завхоз блаженно сощурился, хлопнул Геру по плечу, широко, слащаво, словно колыбельное дитё - улыбнулся: - Кто их не хочет? Все мы их любим! На то они и лодыри да только желанные. Когда я их от тебя получу?
- Мне надо ещё с завхозом, что у монастыря рассчитаться, - увильнул вдруг под покровами святого места должник.
Савва Кириллович надулся сердито: - Меня монастырь не колышет! Чего это ты моими деньгами должен с кем-то рассчитываться? ...Да, и не вздумай, спрашивая меня - завхозом называть, если не хочешь рассориться окончательно. Я! - заместитель главного врача!
Туча уверенно надвигалась на сушу.
- Сейчас и до нас доберётся дождь, - засуетился снова, заместитель главного врача, он поднялся, отпустил прогнутые плахи скамейки.
- Тебе хорошо, ты быстро убежишь, а мне шкандыбать надо. Мне бы сухим, хоть до третьего корпуса дойти. Ну, давай топай да не глупи теряться, а то знаю я вас рвачей: вам лишь бы хватануть, - прикрикнул он на прощание и торопливо захромал прятаться под крышей ближнего корпуса.
Гера неуверенно шатнулся: - Монастырь подождёт.
Он нагнал триножущего верзилу, сунул ему в свободную руку, его сто баксов, и ничего не сказав, заспешил вниз - к заливаемому дождём морю.
Стремительно наступающий ливень поднял короткую пыль, шумно врезался в зелёное облако нависавшей листвы, и ярко сверкая, с раскатистым гулом, разбежался гулять по всему побережью "Большого фонтана". Грузно развернувшись массивной фигурой, Савва Кириллович смутно глядел вслед удаляющемуся прорабу. Цепко сжав пухлою рукою меченую бумагу, он растерянно стыл, жирно стекал тёплой водой - первого летнего дождя.