А Хольвин подошел не спеша и ударил ногой по открытому чемодану с ампулами, отшвырнув в сторону стул, на котором лежала коробка резиновых перчаток. Спецы от неожиданности резко дернулись и оглянулись. Ампулы с дребезгом полетели по полу.
- Ты что, обалдел?! - отшатнувшись, скорее пораженно и испуганно, чем злобно, спросил боец. - Я чуть иглу под ноготь не загнал...
- Мне очень жаль, - сказал Хольвин с вежливой иронией, предъявляя удостоверение. - Я просто подумал, что яд уже списан, и решил помочь вам его уничтожить, чтобы не было проблем с отчетностью. Надеюсь, вы понимаете, что никто не вправе убивать животных, если на месте происшествия посредник?
- Да что вы, господин посредник, - пробормотал второй спец, углядевший Бабочку Лиги, а оттого резко изменивший тон. - Жандармерия все зафиксировала и описала. Шестнадцать собак, один волк. Допинг применяли, конечно, звери невменяемые. Что ж делать-то еще? Трупы мы предоставим для вскрытия, так что все будет налицо.
- Трупы, значит, - Хольвин презрительно усмехнулся. - Трупы - это по вашей части, я понимаю. Только зачем вам тут нужен зоопсихолог? Понаблюдать за отстрелом? Или все-таки займется своими профессиональными обязанностями и попытается пообщаться с животными? Я бы хотел сказать пару слов этому человеку.
- Зоопсихолог ушла, а что? - подал голос первый, тот, что чуть не укололся иглой с цианидом. - Все животные под стимуляторами, почти все ранены... она сказала, что на контакт не выходят. Чего даром мучить-то?
- Дивно, - улыбка Хольвина стала просто лучезарной. - Так она у вас барышня? Просто восхитительно. Думаю, она могла бы дать хороший совет вашему лечащему врачу, когда кто-нибудь из ваших людей придет на прием с похмелья и с симптомами "асфальтовой болезни". Ведь, по ее мнению, лучший способ лечения - инъекция яда, чтобы бедолага не мучался. Добрейшая барышня.
- Передергиваете, господин посредник...
- Довольно глупостей на сегодня, - отрезал Хольвин, внезапно становясь серьезным и жестким. - Запрещаю применять любое воздействие к животным, от имени Лиги. Позовите вашего психолога, а я пока поговорю с этими псами...
- Вот, - пробормотал едва не уколовшийся чуть слышно. - Вот, смотри, вся Лига в одном слове. С псами он поговорит...
- Значит так, - совершенно помимо воли встрял Тео, - разговоры отставить! Хольвин, я в вашу контору звякну?
И раньше, чем Хольвин кивнул, вдруг с удивлением сообразил, что вокруг стало гораздо тише. Псы, которые только что казались совершенно невменяемыми, примолкли и прислушивались; яростного лая больше не было слышно, кое-кто только скулил и повизгивал.
Пожилой жандарм усмехнулся и покачал головой:
- Смотри-ка, поняли, что ли?
Хольвин пошел к клеткам, и собаки дружно восприняли это как сигнал перекинуться - все, кто мог это сделать. Прижимались лицами к решетке, тянулись к Хозяину руками... Тео горько подумал, что люди не заслуживают собачьего доверия в такой степени - ведь что только не пережили эти искалеченные бедолаги именно от людей...
Древняя собачья вера в Хозяина, однако...
А Хольвин уже отпер ближайший вольер и трепал по плечу громадного кудлатого пса сторожевой породы - Рамон в человеческом облике выглядел бы рядом с ним как танцор рядом с грузчиком - а пес прижимался к нему и бормотал:
- Я пить хочу, дай мне воды... у меня живот болит... возьми меня отсюда, а? - всхлипывал и лизал Хольвину руки, хотя трансформы обычно ведут себя, будучи людьми, более очеловеченно. - Ты меня возьми, я кого угодно убью за тебя, только возьми, ладно?..
Еще двое из соседних вольеров, сторожевых, совсем молодой кобелек, бурый, с лихой челкой и глубоким красным рубцом через все лицо, и плотная рыжая сука, цеплялись за решетку пальцами, скулили и причитали:
- Хозяин, Хозяин, сюда-то погляди!.. Хозяин, а я? А как же я?
Прекрасный пес настоящей бойцовой породы, молодой, гладкий и плотный, весь упругий, восхитительно красивый, украшение любой выставки, стоял на коленях, прижимая к ржавым прутьям осунувшееся круглое лицо с курносым носом и резкими морщинками у рта, плакал и то ли скулил, то ли взлаивал, как щенок:
- Хозяин, у меня все болит, так болит! Дай мне лекарство, дай, сделай, чтобы не болело, а, Хозяин!
Парнишка из жандармов, юный охламон с неприличной какой-то родинкой на щеке и еще детскими глазами, не выдержал, подошел - и задатки у него, вероятно, были совсем неплохи. Бойцовый пес спрятал мокрое лицо в его руки и умолк, только всхлипывал, а жандарм присел на корточки, оглаживал его и приговаривал:
- Сейчас доктор приедет... тебя доктор посмотрит. Подожди чуточку, сейчас принесут лекарство...
Эта сцена, похоже, подбодрила псов. Только волк не перекинулся, не заглядывал людям в лица и не звал Хольвина - он забился в угол клетки и мрачно смотрел оттуда холодными желтыми глазами.
Гарик тем временем прижался спиной к дверям; вся его поза, прижатые уши, влажный трагический взгляд, поджатый хвост выражали такой явный ужас, что Тео не выдержал:
- Хольвин, - окликнул он, - ты тут справляйся, а я пойду наверх. Тут ни рация, ни мобильник не берут, а надо же в Лигу позвонить, чтобы ветеринара прислали... Гарик, фьють...
Хольвин, не оборачиваясь, кивнул. Гарик выскочил за дверь вслед за Тео с таким откровенным облегчением, что и самому Тео стало легче.
Осмотр здания подходил к концу. Жандармы и ликвидаторы дружно курили, несмотря на традиционный запрет, и обсуждали дневные перипетии в сером холле. Даже убогое человеческое обоняние еле выдерживало смесь сигаретной вони и вони гнилого мяса: у стены лежали шесть больших черных пакетов с яркими желтыми наклейками "Подлежит обязательной кремации". Трупы людей, убитых рысью, уже увезли в судебный морг, для мертвяков же ожидали специализированный транспорт. Эксперт-медик СБ, железной выдержки и с железным желудком человек, ухитрялся есть в этой обстановке сосиску в тесте; рядом с ним сидели Сапфир и Весна, жевали кусочки той же сосиски и преданно смотрели снизу вверх в надежде на вторую порцию. У Гарика эта троица вызвала живой интерес, он даже облизнулся, но не присоединился к приятелям, остался рядом с Тео.
Тео вывернул карман, нашел еще одну печеньину и отдал Гарику. Потом позвонил в Лигу.
Сразу после того, как он закончил разговор с ветеринаром и сунул мобильник в карман, его окликнул Урман:
- Тео, тебя база данных интересовала? Новость: ребята наверху, в бухгалтерии, накрыли троих, которые уничтожали бумаги. Еще пара должна была в кабинете их босса все уничтожить, но одного твой пес спугнул, а второго порвал, так что документация к нашим услугам.
- Хорошо, - сказал Тео. Он чувствовал себя страшно усталым. - Пришлите в управление, ладно?
- Психологиня спецов рвет и мечет, - сказал Феликс, подойдя. - Хочет с вами поговорить, господин капитан. Считает, что Хольвин ведет себя непрофессионально, но, по-моему, просто злится, что он вмешался... Красивая, блеск...
- С Хольвином ей лучше было не встречаться, - усмехнулся Тео через силу. - Красивые стервы его бесят.
- Не понимаю я, - сказал Урман, вытаскивая пачку сигарет и зажигалку. - Вот хоть убей, этих парней из Лиги не понимаю. Ну ладно, если женщин здоровье, так сказать, не позволяет, всяко бывает... Но аскеза?! Ради чего? Ради чего себя урезать, да еще в таком деле?
- Лига девственников, - хихикнул Феликс.
- Или онанистов, - сказал Урман и скорчил гримасу.
- Да прекратите вы, - буркнул Тео. Ему не слишком хотелось общаться с красоткой из спецкоманды, и, хотя он-то отнюдь не разделял взглядов Хольвина и далеко не был аскетом, именно сейчас смешки на эту тему его почему-то взбесили. - Забавная же логика! Вроде бы можно трахать кого угодно, хоть резиновую куклу - никто слова не скажет, все понимают, но если человек не хочет во все тяжкие, это ненормально и смешно, да?