— Там чокнутые из Лиги врываются в секретный институт и выпускают из лаборатории волков. А волки были заразные, зараженные суперчумой — и весь город вымирает, представляешь? Остаются только парень и девушка, и они…
— А кто их заразил?
Роза прыснула, чуть не выплюнув глоток пива на стол.
— Ну ты тормозишь, подруга! Я ж говорю, эти ненормальные посредники, волками!
— Да нет, — терпеливо пояснила Лилия. — Волков кто заразил? И зачем?
— Да какая разница!
— А почему посредники чокнутые?
— А по-твоему как?! В Лиге вообще нормальных нет, там одни маньяки. Кто еще мог чумных волков распустить?..
— А кто их заразил чумой?
— Да что ты все про это! Ты читала в газетах: эти идиоты угрохали кучу денег тюленя лечить, а выпустили его здорового — и тут же его касатка сожрала! — Роза рассмеялась. — Плакали денежки! Не идиоты, скажешь?
— Погоди, Роза… А почему — идиоты? Вот если, например, человека увезли на скорой с сердечным приступом, сделали ему операцию, вставили, положим, кардиостимулятор… а он вышел из больницы и попал под машину? Что ж, его не надо было лечить? Надо было бросить умирать?
— Ну Лилия! Во-первых, то ж человек!
— Но ведь тюленю тоже больно! Он тоже мучается!
— Нет, но откуда ж они знали, что он под машину попадет?
Роза отставила пиво.
— А откуда посредники знали, что тюленя съест касатка? — продолжала Лилия, горячась и потому улыбаясь чуть-чуть виновато. — А по-твоему получается, что никого лечить не надо — все равно все умрут в конце концов… и в этом фильме тоже… Фильм глупый, дело не в этом. Просто любой посредник стал бы спасать, освобождать тех, кто мучается. А создавать всякие суперсмертельные вирусы, чтобы ими живых существ заражать, не стал бы. Кто-то придумал эту дрянь, заразил волков — в этом кино — а посредники, выходит, виноваты, что люди умерли?
Роза задумчиво крутила стразовую пряжку на сумочке.
— Интересно, — проговорила она, наконец. — Знаешь, Лилия, ты стала очень какая-то странная, но умная. Мне это в голову не приходило.
— Я просто теперь на другой стороне, — сказала Лилия. — Я с ними. С Лигой, с ликвидаторами. С двоесущными. И я видела настоящих мертвяков. Знаешь, среди ученых бывают мертвяки — это на интеллект не влияет. И среди банкиров. И телевизор у нас многие не смотрят, потому что у артистов, у политиков там — морды сплошь и рядом мертвецкие…
— Не замечала…
Лилия отвела глаза в кофейную чашку, сказала тихо:
— К этому присмотреться надо. Так незаметно… Да ерунда, бросим. Идти пора, а жаль.
Роза покивала. Задумалась на минуту — и вдруг сказала:
— Слушай… а тебе сегодня еще надо на работу?
— Нет, я вообще-то выходная… Мне только пса в управление отвести…
— Лилия… А пошли в парк? Такая погода… когда еще будет денек такой — солнышко, тепло… Пошли? Там аттракционы, карусель новая… не виделись уже тысячу лет…
— С Шагратом в парк нельзя… нас оштрафуют, еще и ругаться будут.
— Ну отведем его?
Лилия встала, и Шаграт с готовностью поднялся.
— Ладно, — сказала Лилия. — Пошли. Пойдем, Шагратик, тебе обедать пора. Жалко, что собак в парк не пускают…
Стая
Внедорожник Хольвина волку не понравился.
Волк ходил вокруг, принюхивался, хмуро посматривал на утренних прохожих, встряхивался — и вовсе не торопился запрыгивать в салон. Хольвин сидел за рулем и ждал, пока волк немного освоится, а у того это неважно получалось. Волк забрался внутрь и встал на колени на сиденье минут через семь после того, как Хольвин его позвал — не раньше.
— Садись, боец, — сказал Хольвин, поворачивая ключ зажигания. — Дверцу захлопни как следует.
Волк покосился на дверцу. Открыл. Хлопнул. Устроился на сиденье, поджавшись, как пес.
— Нет, дорогой, — сказал Хольвин. — Сядь как человек, пожалуйста. И пристегнись, а то ушибешься, если тряхнет.
Волк вытянул ноги вниз, вздохнул.
— Воняет, — сказал он мрачно. — Все машины воняют.
— Это с непривычки, — улыбнулся Хольвин. Машина набирала скорость. — Щенки сперва тоже чихают и нервничают, а потом привыкают. Многим даже начинает нравиться, представляешь?
Волк позволил пристегнуть себя привязным ремнем, но это явно его не восхитило.
— Только псам и может нравиться, — проворчал он. — Сидишь, как на поводке… — но совершенно против воли с любопытством посмотрел вперед. Как всех псовых, его завораживало ощущение быстрого движения. — Мы скоро доедем до леса? — спросил несколько рассеянно, из-за того же могучего гипноза дороги.