— Это собаками пахнет, — сказала Лилия. — У нас, где я работаю, много собак. Я с ними дружу.
— Я не люблю собак, — конь покосился на нее. — Они кусают за ноги, они на волков похожи.
— Никому мы не позволим кусать тебя за ноги, — улыбнулась Лилия. — И потом — это ученые собаки, они и сами не будут. И вовсе они не похожи на волков.
— Мне больше нравятся кошки, — сказал конь. — Одна маленькая кошка ходила в денник. Она мягкая. Это приятно.
Лилия осторожно погладила его по плечу и руке выше локтя. Конь искоса отследил движение ее руки и оскалился — не улыбнулся, а нарочито приподнял верхнюю губу, обнажив белые зубы, крупные и кинематографически ровные, резцы травоядного зверя, без клыков. «Пугает, — подумала Лилия. — Не привык к трансформу, человеческой мимике тоже еще не научился. Нервничает».
Она обернулась. Роза, по-видимому, обиделась и ушла — ее фигура уже едва виднелась в самом конце аллеи. Лилии стало стыдно на минуту — но чутье подсказывало, что не стоит впутывать подругу в сложные и, возможно, даже опасные для нее контакты. Что контакт может быть опасен и для самой Лилии, в голову как-то не приходило. Агрессии любых животных Лилия совершенно не боялась. Если что и тревожило ее, так только будущее коня, с которым случилось какое-то несчастье, и ее собственный, нулевой, опыт общения с существами его породы.
Отчаявшись вспомнить что-нибудь дельное и решив действовать, как подсказывает интуиция, Лилия залезла в карман и вынула дежурный мешочек с подсоленными ржаными сухариками — угощение для собак. Конь наблюдал за ее руками; его взгляд, все еще напряженный, сделался как-то определеннее и конкретнее.
— Хочешь сухарик с солью? — спросила Лилия.
Конь потянулся понюхать. Лилия вынула несколько сухариков из мешочка. Конь хотел взять их с ее руки прямо губами.
— Не стоит так в Старшей Ипостаси, — сказала Лилия, взяла его руки, собрала их горстью и высыпала в горсть угощение.
Конь скептически оглядел ее, но не стал вырываться. Неловко поднес ладони к лицу, взял сухарик ртом.
— Молодец! — сказала Лилия весело. — Мы с тобой еще так научимся изображать человека, чтобы никто не догадался, что ты перевертыш.
Конь перестал жевать. Впервые в его взгляде появилось нечто, смутно похожее на доверие.
— Ты знаешь, что меня ищут? — спросил он.
— Догадалась. Ты сбежал?
— Я сбежал. Я… я не знаю, куда идти, но больше не хочу там жить. Если ты будешь меня ловить или захочешь им отдать, я тебя убью. Я уже убил одного человека, — сказал конь, и это прозвучало не человеческой угрозой, а честной констатацией факта. — Мне страшно, поэтому я буду убивать.
— Никому я тебя не отдам, — сказала Лилия. Конь пристально смотрел в ее лицо. — Я тебя спрячу. Тебе тяжело в человеческом теле, а зверя сразу узнают, да?
Конь вздохнул.
— Конюх Филлиса уже видел меня здесь, — сказал он. — Они все бегают по парку и меня разыскивают. Как только я перекинусь, они меня заберут. Кастрируют и будут бить током. Надо уйти отсюда, но я не знаю, куда. Там, на улицах — машины. Они плохо пахнут, гудят. Там много людей. Я боюсь.
— Я — Лилия, — сказала Лилия. — Меня так зовут. А тебя?
— Дэраш Третий, сын Дэраша Второго и Радуги, — конь вскинул голову. — Так они объявляли меня. Дэраш Третий, фаворит скачек.
Какое королевское имя, подумала Лилия. Фаворит скачек, значит… Сбежал…
— Ты, значит, скакун… Любишь скачки?
— Нет!
— Прости. Ты, значит, дорого стоишь, да? Снова — прости. Просто они тут будут носом землю копать, чтобы тебя найти. Нам надо уйти отсюда. Пойдешь со мной?
Дэраш промолчал, косясь в сторону.
— Дэраш, пойдем, пожалуйста! Тут нас с тобой обязательно найдут, а там у меня друзья есть, они нам помогут… Пойдем, милый!
Дэраш опустил голову, разглядывал палую листву под ногами — и Лилия по некоему наитию осторожно обняла его за шею, не притягивая к себе, не удерживая, слегка. От коня пахло парком, сеном и теплым лошадиным запахом; он не отстранился, только вздохнул и мотнул челкой. Потом съел еще один сухарик, сумев взять его более ловко, и грустно сказал:
— Пойдем. Я не умею жить один. Я боюсь, мне хочется есть. Я не знаю, куда податься. Я слышал, есть лес — но ведь там волки… Я больной, мне не убежать… съедят меня…
Лилия погладила прекрасную гриву, и Дэраш на мгновение склонился к ней, щекоча гривой ее щеку. Он раскрылся совсем; Лилия все поняла: конь был домашний зверь, более домашний, чем кошка или даже собака. Он, существо, созданное степью, саванной, поросшей травой, в принципе не мог выжить один в северном лесном краю, куда его привезли люди. Его загнали в тупик, он ненавидел своих владельцев, но вынужден был довериться человеку, потому что, кроме человека, никто не мог бы прийти ему на помощь… У Лилии от жалости и стыда слезы навернулись на глаза, она вморгнула их обратно и спросила: