Вот тут-то и хлынуло.
Тяжёлые капли упали на брусчатку, брызнув в стороны мелким бисером — и оставили тёмные пятна, как капли крови. Ливень пал с неба так же стремительно и мощно, как и огонь; капли превратились в струи, будто наверху опрокинули озеро или даже небольшое море — и теперь оно лилось через край.
Апокалиптический дождь прижал огонь к земле и убил его в считанные минуты. Вода бурлила под ногами, проходы превратились в потоки, по ручьям размером с речушки неслись ветки, щепки, хлопья пепла… В серой пелене дождя Тео померещились силуэты оленей, переходящих через шоссе к своему лесу, но он не поручился бы, что это не галлюцинация. Аллин смотрел вверх — и вода текла по его лицу, смешиваясь с кровью. В полицейской машине тихонько плакала гривастая собачка, и Грей лизал её ухо и щёку.
За плечом шумно вздохнул лось.
И синие сполохи маячков на машинах жандармов — а может, и СБ тоже — вместе с завыванием сирен показались людям совершенно нереальными.
Менее реальными, чем гневный лик лесного божества, тающий в медленно светлеющих грозовых тучах…
Эпилог
Дождь лил весь день и всю ночь, а под утро начал стихать. Когда рассвело, от дождя остались только лужи, запах холодной воды и резкая сырость поздней осени. И кто-то мог бы подумать, что на этом всё и кончилось.
Из-под руин охотничьей базы, из-под упавших балок и мокрого пепла, извлекли в общей сложности девятнадцать тел разной степени сохранности. Судебная экспертиза, устанавливая время их смерти, отметила, что эта последняя наступила от месяца до нескольких лет тому назад — ни одного свежего трупа команда спасателей не обнаружила. Трупов животных в клетках не нашли, хоть капитан Тео и утверждал, что своими глазами видел мёртвого медведя. Записали их отсутствие в загадки базы, некоторое время разыскивали уцелевший и разбежавшийся по лесам персонал её, потом передали дело СБ и забыли.
Предстояли более важные дела: срочные выборы мэра, попытки восстановить престиж «Страны людей», отчёты перед президентом. Но последующие события смешали все карты.
Потому что дождь ещё моросил, когда умер премьер.
Он умер скоропостижно и странно. СМИ сообщили о его смерти слишком кратко и сухо, словно им было запрещено распространяться — а в результате, само собой, поползли слухи, один удивительнее другого. В Управлении СБ шептались и строили гипотезы не меньше, чем в любом другом учреждении — пока судмедэксперт, имевший каких-то однокашников или приятелей чуть не в президентской администрации, не внёс ясность.
— Да биота его сожрала, — сказал он сквозь зубы, не выпуская изо рта сигареты и не отрываясь от отчёта, который оформлял.
— Какая биота? — не понял Феликс.
— А его собственная биота, — пояснил эксперт, затушил бычок и принялся грызть кончик авторучки. — Ну микробы всякие. Бактерии, археи, грибы, что жили у него в кишках. Стоит кому загнуться — они тут же и того, жрут со страшной силой. Нормальное разложение.
— А его — живьём? — поразился Феликс.
Эксперт не удостоил его ответом. Он читал заключение по этому делу, скан которого ему показали под страшным секретом: судя по посмертным изменениям тела, премьер умер от полутора до двух лет назад.
Эксперт не сказал об этом вслух — но все поняли. Абсолютно всё, даже то, о чём вообще не заходило разговора: почему ни в Сети, ни по ящику никто не намекнул на причину смерти члена правительства.
Конец премьера был поразительным, но на этом поразительные дела не закончились, а только начались.
По всему миру прокатилась чудовищно странная эпидемия: посреди полного здоровья, внезапно и стремительно, без видимых причин, успешные и значительные люди — политические деятели, телеведущие, финансовые магнаты, представители торговых империй — вдруг начинали разлагаться на ходу: молниеносный распад убивал их за считанные минуты, превращая тело в гниющее месиво с небывалой скоростью. Раньше то же самое, в случае везения, делала пуля СБшника.
Кроме смертей медийных, привлекавших к себе напряжённое внимание общественности, смешивавших карты в политических играх и финансовых планах, были смерти попроще, среди обывателей, простых мирных людей, как правило, ведущих вполне разумную, трезвую и обстоятельную жизнь. Эпидемия распада бушевала в них так же, как и в сильных мира сего — жестоко и непонятно.
Соседи заикнулись о биологическом оружии. Власти так же заикнулись о международном терроризме. Но, кажется, всем правительствам мира было ясно, что беда серьёзнее, чем очередная соседская подлянка: невидимая коса резала членов правительств разных государств беспристрастно, никому не предоставив преимуществ.