И пока журналисты и обозреватели в ужасе заламывали руки, телевизионные эксперты пытались во время модных шоу доискаться причины, а учёные мужи предоставляли мужам государственным отчёты по микробиологии, биохимии и танатологии — всё без особых трудов понял даже простой рабочий люд.
— Похоже, кто-то напомнил мертвякам, что им полагается лежать в земле, а не шляться по ней, — сказал об этом Хольвин, а те, кто его слушал, согласно покивали.
Напомнил. Конечно. И услышавшие это напоминание крохотные существа, истинные хозяева мира, словно спохватившись, принялись наводить порядок, отделяя распад от свежей поросли.
Эпоха мертвяков подходила к концу.
Промежуток между смертью души и смертью тела, достигавший десятков лет, сократился до месяцев, даже недель. Шаманский дождь принёс панику на бирже, волну правительственных кризисов, внезапные реформы — и странный покой, которого прежде не знали ни СБ, ни жандармерия, ни скоропомощники, ни посредники Лиги.
Честных публикаций было немного, но их необъяснимым образом услышали.
Благотворительность внезапно расцвела, будто уцелевшие потенциальные трупы пытались откупиться от смерти; возможно, некоторым и удавалось. Филлис торжественно передал права на скакового жеребца в фонд Лиги и вложил кое-какие средства в приют для бездомных животных; злые языки поговаривали, что этим он купил себе несколько лет жизни. Перед самыми заморозками заместитель мэра, занявший его место, внезапно отдал приказ не заколачивать слуховые оконца чердаков и подвалов — и даже выделил достаточно денег на отлов и помещение в приют бродячих кошек, с учётом их кормёжки на время холодов. Владелец промзоны, в которой обитала стая одичавших псов, распорядился выстроить для них несколько утеплённых будок; в одной из будок, вместе с её обитателем, поселилась беспризорная кошка с выводком. Но всё это ещё не так удивительно, как то, что сам президент, до которого никогда не могли докричаться посредники, вдруг без всяких просьб и напоминаний озаботился положением недр и возобновляемых природных ресурсов, обрушился с резкой критикой на бездумное потребление и безответственное отношение к окружающей среде и даже представил Конгрессу два законопроекта. В одном предписывались серьёзные меры против нарушителей закона об очистных сооружениях и экосистемах, второй запрещал вплоть до тюремных сроков жестокое и безответственное обращение с животными.
Лига внезапно приобрела политический вес. Сведущий народ намекал, что референты нашептали Первому Лицу нечто вроде «помни, Цезарь, и ты смертен». Цезарь оценил: на похоронах премьера это самое государственное лицо у него было не огорчённое, а испуганное.
Медики всего мира были заняты поиском противоядия или вакцины против этой странной болезни — но вакцина не находилась. Мертвяки пошли на убыль, а вместе с ними — не только беды зверья, но и беды людей.
Были и ещё кое-какие странные вещи. Очень непривычные, тяжело объяснимые, удивительные — но гораздо менее значительные, чем скачки цен за проезд или авральная установка во всех дворах специальных баков для разделения бытовых отходов.
А потом выпал снег.
И в канун Нового года старые друзья украшали большую гостиную Хольвина.
В гостях у лешака в тот день была очень уж пёстрая публика — и все гости занимались делом, каждый — своим.
Фрезия, внезапно обнаружив в себе талант декоратора, собирала роскошный благоухающий венок из лапника, золотых и алых лент, палочек корицы, мандаринов, звёздочек бадьяна и веточек лаванды. Несколько толстеньких лесных хранителей, полупрозрачных на свету, расположились на каминной полке и с интересом за ней наблюдали. Гривастая собачка Улечка, белоснежная, с блестящим бантиком на чёлке, не перекидываясь, чтобы не порвать новый оранжевый комбинезон, стояла на ножках, опираясь передними лапами на стол, полизывалась, заглядывала Фрезии в лицо и спрашивала:
«А это ведь курятиной пахнет, да? А все будут кушать курятину, да? И собаки?»
Фрезия, придерживая кончик ленты одной рукой, другой гладила её по начёсанной пышной гриве:
— Обязательно, обязательно всем дадут курятины. Мягонькой, чтобы у тебя зубки не болели, — и Улечка лизала её пальцы, придерживая лапой, чтобы руку не убрали скоро.
Аллин и Шандор вешали уже готовую ароматную гирлянду над дверным проёмом. Грей крутился внизу, виляя хвостом — он участвовал.
— Грей, ровно? — спрашивал Аллин.