Тем удивительнее, что хмурый щенок-дворняжка ухитрился вызвать ощущение «Твоя Собака» за пару часов. Аллин горько наслаждался: к радости примешивалось слишком много тяжёлых воспоминаний — а взгляд то и дело останавливался на фотках Астры, висящих в квартире везде, где только можно было повесить фотку. Встречался с её взглядом: милая моя девочка, смотри, какой у нас теперь славный щенок! Он ещё маленький, тощий и бестолковый, но, увидишь, вырастет ростом с Шека, а может, крупнее — и будет отличным сыскарём и бойцом. Смею предположить, не хуже Шека. Надеюсь, что не хуже.
А Грей смотрел на фотку Шека. Он носил тренировочный ошейник Шека, к которому пристёгивали поводок Шека, он спал на кушетке Шека — и со странным выражением, склонив голову набок, рассматривал грамоту в рамке и медали на бархатной подушечке.
— У тебя серьёзный пёс был, — сказал он Аллину ещё утром. — Мне такие не дадут.
— Видно будет, — сказал Аллин. — Это не за породу награды, парень. Это — за отвагу на операциях, за спасение человека, спортивные награды… Будешь хорошо учиться — и тебе дадут такие. Задатки у тебя хороши.
— Я голодный, — сказал Грей.
В отношении еды Аллин безнадёжно нарушал правила: он насыпал в миску вяленого мяса и ржаных сухариков, чтобы пёс мог перекусить в любой момент. Это категорически не одобряла наука, но именно из-за того, что еда всё время стояла в пределах досягаемости, Грей начал успокаиваться. Его отпускал страх голода.
Еда стоит — и ещё дадут.
Утром Аллин протягивал щенку кусочки ошпаренной сырой индейки и резаную тыкву — а Грей торопливо хватал, быстро жевал и проглатывал, тревожно поглядывая, сколько ещё осталось. Но желание драться за еду даже с Аллином у него пропало — и это было уже хорошо. Вечером пёс ел жадно и быстро, но истерическая настороженность вечно голодного пошла на убыль.
А ещё после стычки около развлекательного центра Грей пошёл с Аллином к ветеринару.
У него вообще сильно изменилось отношение человеку, с которым его жизнь свела. Аллин заметил, что в моменты принятия решения Грей начал смотреть на него чудесным вопросительным взглядом: «Я прав?» — у всех собак этот взгляд означает одно и то же: «Мне важно твоё мнение».
Грей потихоньку начинал считать Аллина хозяином — хоть пока и с маленькой буквы. Для собак это означало «товарищем» и «старшим компаньоном»: «Старшая Ипостась» именно потому и была Старшей, что человек, хоть он и выглядел глазами зверя, как вечное дитя, всегда оказывался взрослее.
И на него смотрели, как на старшего — если только верили.
Бруно, ветеринар ликвидаторов, ухитрился объяснить Грею, что не каждый укол убивает собаку. Хмуро пронаблюдав, как нескольких ищеек кололи противостолбнячной сывороткой, Грей позволил уколоть и себя от столбняка и ввести вакцину, предохраняющую от чумы и бешенства. Некоторое время прислушивался к себе — и, сообразив, что не собирается умирать, раздобрился, даже разрешил хорошо обработать ранки на боку и на лбу.
И, возвращаясь с Аллином домой в автомобиле кого-то из патрульных, кому было по дороге, Грей неожиданно привалился к плечу своего человека — тем фамильярным, расслабленным движением, которое от начала мира означает: «Мы — Стая».
Тогда-то Аллин и осознал окончательно: теперь у него хватит душевных сил отпустить в собачий рай тёплую тень Шека, с момента смерти пса сопровождавшую его всюду — штатно, у его левого бедра. Отпустить Шека, отпустить себя — и начать, наконец, не оплакивать, а работать. Думать.
В частности — ради Астры. Её тень он пока отпустить не мог.
За этот день Аллин успел переговорить с толпой народу. Он считался в отпуске по семейным обстоятельствам — но переговорил с шефом и теперь числился в резерве, как все, кто готовил пса-стажёра. Он созвонился с куратором, созвонился с Хольвином, набросал график тренировок на полосе препятствий — и, работая, осознавал, что силы постепенно возвращаются.
А благодарить за это надо щенка.
К вечеру Грей устал. Он ещё не окреп, его чуть лихорадило после вакцины, он плотно поужинал — и теперь щенка клонило в сон. Аллин отослал его на кушетку, а сам включил компьютер — полистать ленту оперативных новостей его отдела СБ.
Аллин хотел взглянуть, что ребята накопали в Центре Развлечений, превращённом в собачий концлагерь. Не успел: едва загрузился чат СБ, как на глаза Аллину попалось сообщение Хольвина с пометкой «всем проводникам, оперативникам и ликвидаторам, срочно».