— Ладно, — сдался Тео. — Ты тоже осторожней там… У меня и без тебя полно хлопот.
— Слушаюсь, господин капитан, — усмехнулся Хольвин. — Пришли человечка забрать Шаграта — я с ним в лес идти не могу, волк не хочет.
— И телохрана оставляешь, дуралей? — судя по голосу, тревога Тео возросла в геометрической прогрессии. — Лишь бы волки улыбались, да?
— Пришлешь за ним?
— Да пришлю, будь ты неладен, чокнутый!
— Вот и славно, — улыбнулся Хольвин и дал отбой.
Волк слизывал с губ остатки яичного желтка. Хольвин снова присел рядом на корточки.
— Ну как, боец? Идти можешь?
— Бежать могу. Если в лес.
— Молодец, — Хольвин отпер вольер и открыл дверцу. — Выходи.
Это простое действие, похоже, шокировало волка. Он остановился, высунувшись наружу по плечи, и принялся сосредоточенно обнюхивать воздух вокруг, будто пытался учуять запах ловушки. Пожилая санитарка, мывшая пол между клеток, тихо прислонила швабру к стене и медленно вышла прочь, не сводя с волка глаз — это его позабавило и убавило напряжения.
— Смотри, какой я страшный, — сказал он Хольвину с прежней иронией. — Тетка, небось, думала — я ее прямо так и съем, даже оборачиваться не буду…
Хольвин улыбнулся в ответ:
— Ну, давай, боец, выходи, не стесняйся.
Волк вышел. Псы в вольерах по соседству, знакомцы волка по Центру Развлечений, не лаяли, но смотрели тревожно и хмуро.
— Лучше меня возьми, Хозяин, — сказал тот самый громадный лохматый пес, который ласкался к Хольвину в Центре. — Волк ведь подставит — недорого возьмет, погань…
— Потом возьму, Анчар, потом, — ласково откликнулся Хольвин. — Когда выздоровеешь, возьму.
Бойцовый пес, несколько поправившийся от инъекций витаминов и кальция, сытый, навещаемый своим будущим Хозяином из жандармерии и уже начавший приходить в форму, кинулся на решетку:
— Отвали от него, тварр-рь!! Трр-рронешь человека — убью, падаль!
Волк смерил пса брезгливым взглядом. Хольвин сказал укоризненно:
— Фу, Дарий! Лежать! Как не стыдно…
Бойцовый пес подчинился, лег, не меняя Ипостасей, положив голову на руки — но продолжал глухо рычать, морща курносый нос. Его клыки блестели из-под губ, как острые осколки фарфора. Брезгливость на лице волка сменилась насмешкой:
— Взрослый зверь, а как щенок, честное слово…
Другие псы, близко с волком не знакомые — красавица-ищейка с воспаленными от аммиака глазами, трехцветный сторожевой кобель с пулевыми ранениями, переломанный под машиной бродяга в гипсе — кидаться не стали, только проводили настороженными взглядами. Волк косился по сторонам, инстинктивно стараясь идти с Хольвином в ногу, тихо и мягко.
Хольвин открыл дверь, ведущую из приюта в клинику. Волк вышел за ним, внимательно принюхиваясь. Даже для жалкого обоняния человека лекарственных запахов казалось многовато — а волк чихнул от смеси спирта, дезинфицирующих растворов, йода…
Молоденькая санитарка с металлическим подносиком, покрытым марлей, прощебетала:
— Ой, собачка…
Волк ухмыльнулся ей во все клыки, с убийственной иронией — но девушка, похоже, восприняла злую насмешку, как собачью ласку:
— Господин посредник, а какой он породы?
— Волк, — сказал Хольвин. — Не задерживайтесь, барышня.
Санитарку тут же сдуло несуществующим ветром. Это маленькое приключение доставило волку большое удовольствие — он покосился на Хольвина куда дружелюбнее, чем прежде:
— А ты — ничего мужик. Юморной.
Хольвин остановился.
— Вот что, боец, — сказал он серьезно. — Мы с тобой сейчас пойдем по приемному покою, там люди с собаками, с разной прочей живностью, которую лечить приехали. Ты у нас — не пес, я тебя на цепь не посажу, но очень прошу — корректно с ними, дураками, ладно? Иначе будет скандал и неприятности, а значит, задержка.
— Да пошли они, — хмыкнул волк. — Очень надо…
— Могут спровоцировать, парень.
— А задирал я ногу на их провокации!