Нотка тоски прорвалась в её голосе, и, расслышав её, Лили кивнула.
– Так я и думала, – сказала она. – Эти рассказы о фэйри, знаешь? Кто побывал в их срединном королевстве, тому уже никогда не знать покоя на полях людей.
– Наверно, так. Лили сказала:
– И все-таки я бы хотела там побывать – хоть разок.
«Нечестно, – подумала Али. – Я-то уже побывала, а ведь я ещё девочка, и у меня вся жизнь впереди, а у этой старушки… Столько лет, и ни разу не повидать того места… если только она не видела его в музыке Томми, в присутствии оленя…»
Что будет делать Лили, если олень больше не придёт? Станет ли Томми по-прежнему играть на флейте? Или все деревенские уйдут? Может, для них это было бы лучше. Она не знала, счастливы ли здесь жители Нового Волдинга, но ведь у них и не было возможности повидать мир. Это тоже казалось неправильным.
– Мне надо идти, – вдруг сказала она.
– Ой, что ты, – всполошилась Лили. – Я тебя даже чаем не напоила! И ещё хотела рогалики испечь.
– В другой раз, – сказала Али. – Мне правда надо бежать.
– Обещаешь заглянуть ещё раз?
– Да. До свидания, Лили. И спасибо.
– За что? – удивилась старушка, но Али была уже за дверью. Она помахала Лили и сбежала с крыльца, тихонько прикрыв за собой дверь. Малли ждала, где обещала, забавляясь альпенштоком.
– Теперь пойдём к Льюису? Али покачала головой.
– Пойдём собирать кости, – сказала она. – Где будет костёр?
– На самой вершине Волдингова холма. – Малли протянула трость хозяйке.
– Ладно, пошли.
После выстрела из «тридцать восьмого» прошло уже две минуты, а у Френки все ещё ныла кисть и в ушах звенело от грохота. Тони предупредил её об отдаче и показал, как надо держать пистолет, поддерживая левой рукой правую, однако это не слишком помогло.
– Думаю, первый больше по мне, – сказала она.
Валенти кивнул и отдал ей автоматический.
– Да, я тоже думаю, что он тебе больше подходит, но мне хотелось, чтобы ты попробовала «тридцать восьмой», – просто чтобы знать, каково это. Теперь не будешь сомневаться.
Френки разглядывала картонную мишень, которую они установили шагах в пятнадцати от себя.
– Промазала.
– С автоматическим получилось лучше. Ты хорошо справилась, Френки. Не хочешь зайти в дом перекусить?
– Очень хочу. Тони, почему ты не погнался за ними? Почему не поехать в город и не остановить их, пока они сюда не вернулись?
– Ну, – начал Валенти, – прежде всего, в городе обстановка в их пользу. Нельзя же разъезжать по городу с целой батареей и открывать пальбу, едва на них наткнёмся. А вот они могут отсидеться где-то, пропустить нас и исчезнуть. Что ты ответишь полицейскому, если он спросит, зачем мне в городе «Узи»? Или с какой стати ты расхаживаешь с пистолетом?
– Ты прав.
– И второе: если они готовы оставить нас в покое, то я буду счастлив ответить тем же. Я на них не охочусь, Френки. Мне хотелось оставить все это дерьмо в прошлом. Если вынудят, я, конечно, встречу их огнём из всех орудий, но предпочёл бы обойтись без этого.
– Я рада это слышать, – сказала Френки. – Честно.
– Я и говорю это потому, что думаю, тебе нужно это услышать. Поверь мне.
– Верю.
– Вот это хорошо. По-настоящему хорошо. Они оставили оружие на столе и приготовили себе ланч. Френки уже начала резать хлеб, когда её взгляд упал на часы над полочкой.
– Ох, – воскликнула она, – посмотри, сколько времени! Уже первый час!
– А в чем дело? – не понял Валенти.
– Али… она так и не вернулась. Господи, какая же я мерзавка. Совсем про неё забыла. Если с ней что-то случилось…
– Все в порядке, – сказал Валенти. – Поверь, с ней все хорошо.
– Но куда же она подевалась?
Френки повернулась к нему и долго смотрела ему в глаза. Валенти вздохнул. Может быть, пора убрать с дороги последнюю ложь. Ну, не совсем ложь. Просто кое-что, чего ни он, ни Али не удосужились объяснить прежде.
– Дело в том, – сказал он, – что у неё в лесу подружка – девочка по имени Малли. И ещё там есть деревенька – мы в ней вчера гостили. Давай закончим с сэндвичами, и за едой я тебе все расскажу. – «И очень надеюсь, что ты мне поверишь, – подумал он, – потому что я сам не знаю, чему верить».
Френки снова взялась за хлеб.
– Ладно, – сказала она, – если только ты уверен, что с ней все хорошо.
– Все прекрасно.
– Только не напускал бы ты на себя такую таинственность.
– Таинственность – самое подходящее слово, – сказал Валенти. – Прямо в яблочко. Речь как раз о тайне.
2
Джо Бродвей не сразу признал посетителя. Когда в распахнувшейся двери кабинета возник человек, Джо на минуту остолбенел. Однако он разглядел смуглое загорелое лицо с двухдневной щетиной на подбородке, гладкие волосы и длинный дождевик. Телохранителей Джо, оставшихся за его спиной, можно было уже списать со счета. Фредди распростёрся на ковре, Дэн, скрючившись, привалился к стене. Когда человек извлёк из-под плаща автомат «Инграм» и направил его дуло на сопsigliere, на Джо наконец снизошло понимание.
– Господи Иисусе, – вскрикнул он, – что за дурацкую игру ты затеял, Марио?!
– Скажи своему мальчику, чтоб даже не думал.
Джо Бродвей взглянул ему через плечо и увидел, что Дэн распрямляется, сунув руку за отворот спортивной куртки, под которой держал револьвер. «Инграм» ни на дюйм не отклонился от лица Джо. С трудом сглотнув, consigliere крикнул телохранителю:
– Не надо! – Руки он положил перед собой на стол, ладонями вниз.
– Ещё мне хотелось бы услышать стук пистолета, падающего на ковёр, – проговорил Марио, – а потом пусть твой паренёк затащит сюда своего дружка и они посидят в уголке, тихо и спокойно, идёт?
– Конечно, Марио, конечно, нет вопросов. Ты не хочешь убрать эту штуку?
Марио покачал головой и прошёл глубже в комнату, так, чтоб держать под прицелом и стол, и дверь. Дэн Барбоза с несчастным лицом извлёк «магнум-44» из наплечной кобуры, поднял его двумя пальцами и уронил на пол. Подхватив под мышки Фредди, он втащил его в кабинет Бродвея, плюхнул возле дивана у дальней стены и сам сел рядом, прожигая Марио взглядом.
– Вот и хорошо, – сказал Марио. – Теперь о том, как мы будем играть. Я хочу, чтобы ты взял бумагу и ручку, Джо, достал все тихо и аккуратно и написал мне маленькое признание, capito?
— Ты меня за психа считаешь? – огрызнулся Джо. – Не буду ничего писать!
– Тогда ты покойник.
Джо бросил взгляд на своего телохранителя: «Тебе конец», – ясно сказал Дэну этот взгляд, – и снова на Марио.
– Послушай, Марио, давай поговорим разумно. В чем дело?
– Обращаться к разуму я уже пробовал. Но ты нарушил слово, Джо. Я никому не даю второго шанса, понимаешь меня?
– Я не мог их отозвать. Господи, ты думаешь, я не хотел? Но padrone хочет убрать Валенти, и что я могу поделать?
– Тебе надо было вчера мне это сказать, Джо.
– Эй, вчера я был уверен, что сумею уломать Рикку. А когда понял, что не выходит, уже не мог с тобой связаться.
Марио покачал головой:
– Не пойдёт, Джо. – Он сделал лёгкое движение автоматом. – Перо и бумагу – и за дело.
– Что я должен написать? Что бы ты ни выбил из меня, суд этого не примет, ты же знаешь. Показания, данные под давлением…
– А это не для суда, – сказал Марио. – Это для других семей и для тех, кого мне вздумается оставить из Магаддино, capito?
— Что ты со мной делаешь, Марио?
– Перо и бумагу. Доставай. – Он смотрел, как consigliere неуклюже готовил листок и ручку. – Тебе бы следовало быть умней. Я ради семьи взял на себя убийство и позволил выслать меня в изгнание. Это я мог понять. Я видел, как идут дела. Видел, что приходит молодая кровь и все меняется. Но тебе следовало помнить, что я никому не позволю лить на себя дерьмо, Джо. Мы же с тобой работали.