Солдатам, которые не запаслись таким местечком, приходится каждую минуту быть настороже. А ты сможешь позволить себе быть терпеливым. Тебе не придётся никому лизать задницу. Тем больше тебя будут уважать, Тони. Тебя всегда будут уважать. Ты не станешь дерзить capi, не будешь выставляться перед другими солдатами, а все же будешь чем-то выделяться, capito ».
– Конечно, – ответил Валенти самому себе. – Теперь-то я это отлично понимаю.
Он отвернулся от зеркала, оделся и спустился вниз приготовить чего-нибудь поесть. Потом вышел на крыльцо с чашкой крепкого cappuccino и стал смотреть на закат. Давно уже стемнело, а он все сидел, не жалуясь на судьбу, а просто вспоминая.
Тридцать восемь лет, никогда не был женат, и хорошо, что так, если подумать, как все обернулось. Однако пора немного расслабиться. Понятно, никаких глупостей, просто ему иногда одиноко. Если девчушка снова заглянет, надо спросить, что думает её мама о приглашении на обед со спагетти. А может, и самому к ним зайти.
Он попытался представить, как выглядит её мать, и тут же покачал головой. «Это уж лишнее», – сказал он себе. Дружба дружбой, но не стоит осложнять себе жизнь шашнями с соседкой. Прежде всего потому, что ему некуда будет смыться, когда любовь скиснет. А любовь, как подсказывал богатый опыт, всегда со временем скисает.
Он уже встал, чтобы уйти в дом, но замер, не дотянувшись до пустой чашки. Звук был еле слышным.
Он донёсся из леса к северу от дома – шёпот флейты, от которого зазвенело сердце. Грусть, одолевшая его после ухода Али, отступила, сменившись тихим блаженством. Тони медленно опустился обратно в кресло и прикрыл глаза.
Былая жизнь закончилась, а с ней и все тревоги, говорила ему мелодия, но в нем ещё довольно сил, чтобы уйти от преследующей стаи. И не надо ни о чем жалеть, нужно просто направить силы в другое русло. Пусть ему никогда не знать полного покоя, но радость где-то ждёт его.
Тони вздохнул, шевельнулся. Движение нарушило сосредоточенность, и в тот же миг музыка оборвалась. Он открыл глаза и взглянул на полосу леса.
– Как-нибудь, – тихо проговорил он, – когда нога станет получше, я тебя отыщу.
Впервые услышав этот звук, Тони принял его за птичью песню, но позже понял, что никакой птице такого не спеть. Мелодия переливалась от лёгких задыхающихся вздохов к высокому щебету, но всегда оставалась тихой, на грани слышимости, и притом охватывала широкую гамму, недоступную птичьему горлу. И всегда такая далёкая, такая тихая.
Иногда она звучала так тихо, что Тони и не слышал её. Но всегда чувствовал её зов. В ней была не просто тайна. Она обещала что-то тому, кто сумеет открыть её источник. Что, он не знал. Но что-то обещала. И Тони знал, что никогда не пожалеет, если сумеет отыскать.
Он ещё долго сидел, прислушиваясь, но на этот вечер все кончилось, и он наконец ушёл в дом. Его сны в ту ночь были полны скрытого присутствия существ, таившихся от взгляда, как таилась от слуха музыка. Кажется, ничего подобного не снилось ему до последнего приезда сюда с Мальты. А теперь такие сновидения являлись часто, и он никогда не забывал их, просыпаясь.
3
Льюис Датчери читал при свете керосиновой лампы. Он беззвучно шевелил губами, пробегая взглядом печатные строчки. Книга лежала на кухонном столе, а он сидел на простом стуле с жёсткой спинкой. Стул сколотил ещё его отец. Лампа отбрасывала небольшой круг света, оставляя большую часть комнаты в тени. Стены закрывали корешки тысяч книг, и кое-где свет лампы блестел на тиснёных золотых буквах. Стоявшая под рукой чашка чая давно остыла. Углубившись в чтение, Льюис не сразу расслышал, как кто-то скребётся в дверь.
Бросив взгляд на старинные часы на каминной полке, он снял очки и заложил ими страницу. Начало двенадцатого. Он медленно поднялся, чувствуя, что ночью груз восемьдесяти шести лет лежит на плечах тяжелее, чем утром, и пошёл открывать.
– Глянь-ка, Льюис, – сказала гостья.
Она вошла по-кошачьи: сделала несколько проворных шагов в комнату и остановилась, оглядывая тёмные углы хижины. Обвисшие края широкополой шляпы скрывали лицо, а в ниспадающих тёмных кудрях запутались веточки и листья. На джинсы налипли колючие семена и кусочки коры. Большая, не по размеру, куртка завершала наряд.
Гостья заняла слишком большой для неё стул, только что оставленный хозяином. И тут же приняла такой вид, словно это она провела здесь весь вечер, а Льюис заглянул на огонёк. Льюис улыбнулся и раздул поярче огонь в железной печурке. Подбросил дров и поставил чайник. Гостья терпеливо следила за его размеренными движениями и не торопилась нарушить молчание. Только когда чайник вскипел и перед ней появилась горячая кружка, она заговорила.
– Вот, нашла для тебя, – сказала она, извлекая из кармана куртки книжку в мягком переплёте.
Он поблагодарил улыбкой и взял подарок. Книга выглядела почти новой. На переднем плане обложки был изображён белый волк. Падал снег. За волком стояла полуобнажённая женщина с пышной грудью. Дальше виднелись сатир и полная луна. Называлась книга «Волчья зима», имя автора было Томас Барнет Сван. Льюис не стал спрашивать, где «нашлась» книга.
– Походит на псину Томми – этот волчище.
– И впрямь похож на Гаффу, верно? – согласился Льюис.
Она кивнула.
– Хорошая?
– Ну-ну. Я же ещё не читал.
– Почитаешь мне?
Льюис улыбнулся:
– Конечно. Только за одну ночь всю не одолеем.
– Вот и хорошо.
Льюис снова надел очки, заменив их в недочитанной книге, которую отодвинул в сторону, настоящей закладкой. Положил в круг света томик в мягком переплёте, прочистил горло и начал читать вслух.
– Мне нравится, – сказала гостья, когда у Льюиса от долгого чтения запершило в горле и он решил прерваться.
– Ты все поняла? Она пожала плечами:
– Имена забавные, но мне нравится. Почитаешь ещё завтра вечером?
– Конечно.
Она окинула его взглядом зелёных глаз, а потом одним неуловимым движением оказалась у самой двери.
– Теперь мне пора, Льюис, – сказала она, отворила дверь и обернулась на ходу, чтобы добавить:
– Видела тех. В доме Тёмного Человека.
– Ты входила в дом? – спросил Льюис.
Он все ещё сидел лицом к столу, но, не получив ответа, медленно обернулся. Никого не было. Дверь осталась распахнутой настежь. Покачав головой, он встал и пошёл закрывать. Но прежде чем запереть дверь, долго стоял, глядя в темноту и прислушиваясь. Вернувшись к столу, взял принесённую гостьей книгу и повертел в руках.
Иногда она могла двигаться как призрак. Он задумался, каково будет новым жильцам ощущать на себе её внимание.
Он посидел ещё немного, размышляя о гостье и о том, что за люди эти новые жильцы, потом отложил книгу. Оставил кружки в раковине, чтобы вымыть утром, когда принесёт воды. Взял лампу и пошёл наверх. Спал он на чердаке.
Все воскресенье Али с матерью провозились, расставляя вещи. В понедельник на целый день отправились в Перт, чтобы сделать покупки и оглядеться, пообедали к вечеру в кафе «Кленовый сироп» и поехали домой. Только к полудню во вторник, просидев несколько часов над учебниками, Али вышла на просёлок, ведущий к дому Тони. Подходя, она услышала стук молотка и по звуку отыскала Тони, мастерившего забор вокруг огорода.
– Привет, детка! Как дела?
– В порядке. Все утро готовилась к экзамену. По истории. – Она наморщила нос. – Зато теперь весь день могу делать, что хочу.
– А чем тебе не по вкусу история? – спросил Тони. – Историю надо знать. Как ты решишь, что заслуживает уважения, а что нет, если не знаешь, откуда что пошло? Все занимает своё место, но только история расскажет тебе, как оно на это место попало.
– Наверно, так. Только вот зубрить все эти даты… Я, должно быть, провалюсь. Ничего не могу запомнить.