На репетицию собрались все те, кто будет участвовать в казни. Брутус Ховелл был «выпускающий», как мы его называли, это означало, что он надевает шлем, следит за телефонной линией губернатора, приводит доктора с его места у стены, если понадобится, и в нужный момент отдаёт приказ «включай на вторую». Если всё проходит хорошо, благодарностей не объявляют никому. А вот если не совсем хорошо, Брута будут ругать свидетели, а меня – начальник тюрьмы. Никто из нас на это не жаловался – без толку. Просто земля вращается, и всё. Можно вертеться вместе с ней, а можно остановиться в знак протеста, и тогда тебя сметёт.
Дин, Харри Тервиллиджер и я пришли в камеру Вождя на первую репетицию минуты через три после того, как Билл с ребятами вывели Биттербака из камеры и препроводили в «Аркаду». Дверь камеры была открыта, на койке Вождя сидел старик Тут-Тут, его светлые волосы растрепались.
– Здесь пятна спермы по всей простыне, – заметил Тут-Тут. – Он, должно быть, старался освободиться от неё, чтобы вы её не сварили.
И он захихикал.
– Заткнись, Тут, – сказал Дин. – Давай играть серьёзно.
– Ладно. – Тут-Тут немедленно напустил на себя выражение предгрозовой мрачности. Но глаза его подмигивали. Старый Тут всегда оживлялся, когда играл мертвецов.
Я вышел вперёд.
– Арлен Биттербак, как представитель суда штата такого-то, я имею предписание на то-то и то-то, казнь должна состояться в 12.01, тогда-то и тогда-то, выйдите вперёд, пожалуйста.
Тут поднялся с койки.
– Я выхожу вперёд, я выхожу вперёд, я выхожу вперёд, – забубнил он.
– Повернись, – приказал Дин и, когда Тут-Тут повернулся, осмотрел его плешивую макушку. Макушку Вождя обреют завтра вечером, и тогда Дин проверит, не нужно ли чего подправить. Щетина может уменьшить проводимость и будет тяжелее. А всё, что мы делали сегодня, призвано облегчить процедуру.
– Всё нормально, пошли, Арлен, – сказал я Тут-Ту-ту, и мы вышли.
– Я иду по коридору, я иду по коридору, я иду по коридору, я иду по коридору, – заговорил Тут. Я шёл слева от него, Дин – справа, Харри сразу за ним. В начале коридора мы повернули направо, прочь от жизни в прогулочном дворике, навстречу смерти – в помещении склада. Мы вошли в мой кабинет, и Тут упал на колени, хотя его не просили об этом. Он знал сценарий, хорошо знал, наверное, лучше, чем любой из нас. Ведь он находился здесь. Бог знает, насколько дольше нас.
– Я молюсь, я молюсь, я молюсь, – Тут-Тут сложил свои корявые руки. Они были похожи на знаменитую гравюру, вы, наверное, знаете, о чём я говорю: «Бог – мой пастырь» и т.д. и т.п.
– А кто будет читать молитву с Биттербаком? – спросил Харри. – Нам ведь не надо, чтобы какой-нибудь ирокезский знахарь тряс тут своим членом?
– В самом деле...
– Всё ещё молюсь, всё молюсь, молюсь Господу Иисусу, – перебил меня Тут.
– Заткнись, старый чудак, – бросил Дин.
– Я молюсь!
– Молись про себя.
– Вы чего задерживаетесь? – крикнул из склада Брут. Его тоже освободили для наших целей. Мы снова были в зоне убийства, и казалось, что здесь даже пахнет смертью.
– Подожди, не кипятись! – прокричал Харри в ответ.
– Не будь так нетерпелив.
– Молюсь, – проговорил Тут, улыбаясь своей неприятной беззубой улыбочкой. – Молюсь за терпение, за чуточку терпения, чтоб его...
– На самом деле, Биттербак утверждает, что он христианин, – сказал я им, – и он очень рад, что к нему придёт баптист, который был у Тиллмана Кларка. Его фамилия Шустёр. Мне он тоже нравится. Он быстрый, и помогает им успокоиться. Вставай, Тут. На сегодня хватит молитв.
– Иду. Опять иду, опять иду, да, сэр, иду по Зелёной Миле.
Тут был маленький, и всё равно пригнулся, чтобы пройти в дверь в дальней стене кабинета. Всем остальным пришлось нагибаться ещё сильнее. Для настоящего узника это был больной момент, и, посмотрев на платформу, где стоял Олд Спарки, а рядом Брут с винтовкой, я удовлетворённо кивнул. Всё нормально.
Тут-Тут спустился по ступенькам и остановился. Складные стулья, около сорока, уже стояли по местам. Биттербак пройдёт к платформе на безопасном для сидящих зрителей расстоянии, плюс ещё шесть охранников обеспечат безопасность. За это отвечает Билл Додж, У нас никогда не было случаев нападения приговорённого на свидетелей, несмотря на такой достаточно примитивный антураж, и я думал, что так и должно быть.
– Парни, готовы? – спросил Тут, когда мы вернулись своим первоначальным составом к ступенькам из моего кабинета. Я кивнул, и мы прошли на платформу. Я часто думал, что мы похожи на знаменосцев, забывших где-то свой флаг.