Коффи улыбался чуть смущённо, словно понимая, что мы сочтём это глупостью, но не мог сдержаться.
– Мне иногда немного страшно в темноте, – объяснил он, – особенно в незнакомом месте.
Я взглянул на него – на всю его огромную фигуру – и почувствовал странную жалость. Да, они могли вызывать сочувствие, ведь мы их не видели с худшей стороны, когда ужасы выскакивали из них, словно демоны в кузнице.
– Да, здесь довольно светло всю ночь, – сказал я. – Половина лампочек в Миле горит с девяти вечера до пяти утра. – Потом до меня дошло, что Коффи не имеет ни малейшего понятия о том, что я говорю: он не отличит Зелёную Милю от тины в реке Миссисиппи, и поэтому показал: – Там, в коридоре.
Он кивнул с облегчением. Я не уверен, представлял ли он, что такое коридор, но он мог видеть двухсотваттовые лампочки в сетчатых плафонах.
И тогда я сделал то, чего никогда не позволял себе с узниками. Я протянул ему руку. Даже сейчас не знаю, почему я это сделал. Может, потому что он спросил про лампочки. Харри Тервиллиджер просто остолбенел, честное слово. Коффи взял мою руку с удивительной нежностью, и она исчезла в его ладони. И на этом всё было кончено. Ещё одна бабочка в моей морилке. Мы закончили.
Я вышел из камеры. Харри задвинул дверь и закрыл оба замка. Пару секунд Коффи стоял неподвижно, словно не зная, что делать дальше, потом сел на койку, уронил громадные руки между колен и опустил голову, как человек, который скорбит или молится. Он что-то сказал своим странным, с южным акцентом голосом. Я услышал это очень ясно, и хотя не много знал о том, что он совершил – да многого знать и не надо, чтобы кормить и ухаживать за ним, пока не придёт срок заплатить за всё, – меня до сих пор пробирает дрожь.
– Я ничего не мог поделать, босс, – произнёс он. – Я пытался вернуть всё назад, но было слишком поздно.
3.
– У тебя будут неприятности из-за Перси, – сказал Харри, когда мы возвращались по коридору в мой кабинет. Дин Стэнтон, как бы третий в моей команде, хотя у нас не было какой-то подчинённости внутри (Перси исправил бы это положение в момент), сидел за моим столом и заполнял бумаги – до этой работы у меня редко доходили руки. Он едва взглянул на нас, когда мы вошли, просто протёр стёклышки очков большими пальцами и снова уткнулся в бумаги.
– У меня были неприятности с этим стукачом с самого первого дня, – ответил я, осторожно оттягивая, брюки от паха и подмигивая. – Ты слышал, что он орал, пока вёл этого верзилу вниз?
– Нет, – сказал Харри, – я сидел здесь, а отсюда плохо слышно.
– Я был в туалете и ясно слышал, – отозвался Дин. Он вытащил лист бумаги, посмотрел на свет (я увидел кольцо от кофейной чашки на отпечатанном тексте), потом бросил его в корзину. – «Мертвец идёт». Наверное, вычитал это в своих любимых журналах.
Наверное, так и было. Перси Уэтмор – заядлый любитель журналов «Аргоси», «#С гэг» и «Мужские приключения». Почти в каждом номере печатался тюремный рассказ, и Перси читал их с жадностью, будто учёный, ведущий исследования. Он словно не знал, как вести себя, и пытался найти ответ в этих журналах. Перси появился после казни Энтони Рея, убийцы с топором, и не участвовал в казни, хотя и наблюдал за действием из аппаратной комнаты.
– Он знает, к кому обратиться, – сказал Харри, – у него есть связи. Тебе придётся отвечать за то, что отправил его с блока, и за то, что хотел заставить сделать какую-то реальную работу.
– Не думаю. – Я и вправду не думал... но надеялся. Били Додж не из тех, кто станет терпеть, когда человек ничего не делает, а только смотрит. – Мне сейчас интереснее этот большой парень. Будут у нас с ним неприятности или нет?
Харри покачал в ответ головой.
– Он был кроткий, как ягнёнок на суде в Трапингус Каунти, – подал голос Дин. Он снял свои очки без оправы и стал тереть о жилетку. – Конечно, они навесили на него цепей больше, чем Скрудж видел на призраке Марли, но он мог бы их стряхнуть к чёртовой матери, если бы захотел. Это игра слов, сынок.
– Я понял, – отозвался я, хотя не понял ничего. Я просто не любил, когда Дин Стэнтон берёт надо мной верх.
– Он ведь большой, так? – поинтересовался Дин.
– Да, – подтвердил я, – чудовищно большой.
– Придётся, наверное, увеличить силу тока на Олд Спарки, чтобы поджарить ему зад.
– За Олд Спарки не беспокойся, – заметил я с безразличием. – Он и больших делает маленькими.
Дин потёр пальцами крылья носа, где очки оставили пару ярких красноватых пятен, и кивнул.