Произведя эти манипуляции, они наконец вошли в дом, и дверь за ними захлопнулась.
От этого вроде бы негромкого хлопка, как по сигналу, по лесу прокатилась ветряная волна. Деревья с треском гнулись и вновь выпрямлялись, выбрасывали из темных пространств между стволами стайки испуганных птиц, которые, выпархивая над волнующимся лесом, оглашали округу тревожными криками.
Словно подгоняемое этой кутерьмой, солнце все сильнее спешило к краю леса, отчего птицы, черными всполохами прорезающие багровеющее небо, заметались в красных лучах с еще большей скоростью. Казалось, направляемые чьей-то могучей рукой мощные прожектора настигли их, и они, ослепленные ярким кровавым светом, беспомощно кружились теперь, тщетно пытаясь вырваться из освещенного пространства.
Однако чем жалобнее кричали птицы, чем с большей скоростью вычерчивали они небо, тем быстрее заходило солнце, гася свои лучи один за другим. Так же как в «Прощальной симфонии» Гайдна поочередно уходящие со сцены музыканты гасят свои свечи перед уходом до тех пор, пока не остается один-единственный трепещущий огонек во всем огромном, безмолвном, внимающем прощальным звукам, погруженном в темноту зале. Но вот гаснет и он, последняя нота повисает в воздухе, и симфония кончается.
Симфония этого душного ветреного дня также подходила к концу. Солнце фактически уже исчезло, и только последний луч его, ставший вдруг из кроваво-красного нежно-розовым, все еще шарил по небу в тщетной надежде зацепиться за что-то, прежде чем окончательно кануть в черную бездну.
Но вот наконец погас и он, и теперь особенно ярко засветились в бесконечном темном пространстве окна одиноко стоящего на вершине холма дома.
Импровизированный обед подходил к концу. Судя по довольным лицам мужчин, Арина сдала экзамен на славу. Все трое сидели в гостиной вокруг старого, как и все в этом доме, овальной формы стола. В центре его уже красовалась одна опустевшая бутылка, и майор энергично разливал по бокалам остатки красного вина из другой.
— Ты только представь себе, — оживленно втолковывал он Арине, — директор этого гребаного шапито в полной панике, никто не знает, что делать, представление срывается, короче, просто всемирная катастрофа, и в это время…
— Владимир Эдуардович, смени пластинку, а? — прервал его Виктор.
Но остановить Горлова было уже невозможно.
— Короче, приезжает наш ветеринар, — кивнул он на Виктора, — и преспокойненько так, знаешь, без всяких там лишних прибамбасов лезет прямо в клетку к этому гребаному тигру. А тигра эта, я тебе скажу, килограмм на триста тянет, не меньше. Да еще при этом рычит все время от злости и боли. Там все прямо так и охуели.
— Владимир Эдуардович, я тебя прошу! — сделал вторую попытку Виктор.
Однако и на этот раз она не увенчалась успехом. Майор летел к концу своей истории на всех парусах, и, казалось, ничто в мире сейчас не могло бы удержать его.
— Да ты только представь себе, — захлебывался он, — подходит он к этому тигру, будто это какой домашний котенок, засаживает ему полный шприц какой-то дряни и, пока тот соображает что к чему, пинцетом вытаскивает ему эту гребаную занозу из лапы. И уходит. Вот-те нате! Всех делов пять минут.
— А чего еще там было делать? — заметил Виктор.
— Правильно, — поддержал его Горлов. — Не ждать же, пока тигра очухается и поцелует его в благодарность, ха-ха-ха! В жопу! Ха-ха-ха! Но ты представляешь себе? Я тебе говорю, все там просто охренели!
— Представляю, — кивнула Арина, не сводившая с Виктора восторженных глаз. — Это правда?
— Ага, — кивнул Виктор. — Он очень мучился, этот тигр, — пояснил он. — Потом, в таких случаях всегда надо действовать очень быстро, иначе животное тебя просто не подпустит, будет бояться.
— Витёк, за тебя! — провозгласил майор. — И, конечно, за тебя тоже, девочка! За вас обоих!
Все чокнулись.
Владимир Эдуардович одним махом осушил свой бокал. И без того блестевшие глаза его засверкали еще ярче.
— Давно так хорошо не сидели! — удовлетворенно сказал он. — А он тебе рассказывал, как от быка драпал? — без всякого перехода вдруг спросил он у Арины. — Вот это, я тебе скажу, было зрелище! Я в жизни своей не видел, чтоб кто-нибудь бегал с такой скоростью. Дело было так…
— Владимир Эдуардович! — взмолился Виктор. — Остановись! Хватит.
Эта просьба по непонятным причинам подействовала на Горлова. Он вдруг осекся и широко зевнул.
— Простите, — галантно извинился он перед Ариной. — Немножко развезло меня. Не так часто, знаешь ли, удается пообедать в такой хорошей компании. А он, кстати, показывал тебе свои слайды?