Викторъ налегъ плечомъ на небольшую желѣзную дверь и исчезъ въ темнотѣ.
— Ну, что же ты?
— Но здѣсь ничего не видно.
— А, вотъ, сейчасъ. У меня съ собой фонарикъ. Осторожнѣе. Сначала пять ступенекъ, затѣмъ ровно.
Нерѣшительными шагами, съ любопытствомъ оглядывая освѣщенный разсѣяннымъ свѣтомъ фонарика низкій сводчатый потолокъ и полукруглыя сѣрыя стѣны, Сергѣй шелъ вслѣдъ за пріятелемъ по узкому коридору, напоминавшему гигантскую каменную трубу. Шаговъ черезъ тридцать коридоръ кончился, стѣны раздвинулись, и впереди обозначились проблески дневного свѣта.
— Вотъ первая комната, — гордо заявилъ Шоринъ, потушивъ фонарикъ, чтобы не тратить даромъ заряда. — Здѣсь раньше что-то было. Въ углу подъ окномъ какой-то желѣзный хламъ… Проволока… А дальше, увидишь, — уже совсѣмъ хорошее помѣщеніе.
Молодые люди прошли въ конецъ комнаты и поднялись по каменнымъ ступенькамъ къ небольшой дубовой двери.
— Входи. Тутъ совсѣмъ свѣтло, — тономъ хозяина проговорилъ Викторъ, открывая дверь. — Ну, какъ? Нравится?
Сергѣй удивился, войдя внутрь. Комната, была, дѣйствительно уютная, свѣтлая, съ широкимъ окномъ, за которымъ колыхались вѣтви кустарника, придававшаго освѣщенію эффектный зеленоватый оттѣнокъ. Стѣны были побѣлены, деревянный полъ еще хорошо сохранился; и что особенно казалось страннымъ — это жилая обстановка комнаты. У стѣны, возлѣ окна, небольшой старый письменный столъ; съ другой стороны — обитый бархатомъ выцвѣвшій диванъ съ двумя креслами; у третьей стѣны — длинный крашеный столъ; у четвертой — до самаго потолка лакированыя деревянныя полки, на которыхъ лежали разобранныя части какихъ-то приборовъ.
— Скажи, пожалуйста, — радостно воскликнулъ Викторъ, подходя къ стѣнѣ возлѣ стола. — Даже выключатель есть. Ну-ка? Дѣйствуетъ?
Онъ щелкнулъ выключателемъ, и комната озарилась сверху мягкимъ электрическимъ свѣтомъ.
— Значитъ, здѣсь кто-нибудь жилъ, когда владѣльцами были Лунины, — замѣтилъ заинтересованный Сергѣй. — Посмотри, и вода даже проведена. Кранъ въ углу… Только странно: къ чему эта комната въ такомъ мѣстѣ, къ которому нельзя пройти обычнымъ путемъ? Можетъ быть, кто-нибудь здѣсь скрывался?
— Весьма вѣроятно. А все-таки недурную штучку я откопалъ? А? Между прочимъ, знаешь, мнѣ почему-то кажется, что они фальшивомонетчики. Ей-Богу.
— Кто фальшивомонетчики?
— Да эти Лунины. Которые жили до насъ.
— Какія глупости!
Сергѣй сначала возмутился предположеніемъ друга. Но затѣмъ вспомнилъ Наташу… Ея глаза. Увѣренность въ своей красотѣ. И пренебрежительно добавилъ:
— Впрочемъ, кто ихъ знаетъ. Все можетъ быть. Стой… Это что?
Онъ прыгнулъ въ сторону. Мимо него, выскочивъ изъ-подъ дивана, пробѣжала къ полкамъ огромная крыса.
— Ну, вотъ. Крысъ боишься. А знаешь что?… Намъ не нужно никому ничего говорить объ открытіи. Вѣрно? Пусть это будетъ у насъ секретнымъ убѣжищемъ.
— Я вообще ничего не боюсь, — сконфуженно бормоталъ Сергѣй, оглядывая углы комнаты. — Но, вотъ, крысы… Бывали даже великіе полководцы, которые боялись крысъ. Такъ что ты сказалъ? Не говорить? Конечно, говорить не надо. Воображаю, какъ Николай Ивановичъ сконфузился бы, если бы узналъ, что мы открыли это подземелье. Онъ воображаетъ, что знаетъ замокъ лучше всѣхъ.
— Для какихъ-нибудь тайныхъ совѣщаній или заговоровъ это замѣчательно удобное мѣсто, — садясь въ кресло и съ видомъ завоевателя оглядывая комнату, началъ разсуждать Шоринъ. — Слава Богу, я уже взрослый человѣкъ, двадцать одинъ годъ… А и то, знаешь, меня подмываетъ теперь затѣять какую-нибудь таинственную исторію. Похитить кого-нибудь. Совершить преступленіе. Вотъ, между прочимъ, отличное мѣсто для твоего творчества, а? Стихи, напримѣръ, писать.
— Пожалуй, — снисходительно согласился Сергѣй, косясь на полки, подъ которыми скрылась крыса. — Если бы не эти твари, которыхъ я не переношу, я бы, дѣйствительно, съ удовольствіемъ сюда удалялся.
— Ты про что? Про крысъ? Ну, крысъ, братъ, легко вывести. Купить крысинаго яда, стрихнина, что-ли, и всѣ онѣ чередъ нѣсколько дней пропадутъ. А, между прочимъ, вотъ что чудесно писать здѣсь, это детективные романы. Честное слово. Замѣчательная обстановка! Входъ таинственный, коридоръ тоже… Темы, должно быть, сами такъ и начнутъ лѣзть въ голову, сиди только и записывай. Я вообще удивляюсь… Если у тебя есть литературныя способности, къ чему ты пишешь стихи? Кому нужны стихи? А, вотъ, уголовный романъ, въ которомъ никому ничего не извѣстно, кто убилъ, кто убитъ, это — я понимаю. И заработать хорошо можно, и славу пріобрѣсти.